А ты пойдешь встречать рассвет? Роман (2013)

Акт II: Анафема

– А ты пойдешь встречать рассвет? – тихо и очень отдаленно звучал голос Анжелы в глубинах подсознания Андрея. Парень осторожно приоткрыл глаза и увидел, что вновь находится на той бескрайней поляне, которую ему приходилось видеть в течение последних месяцев почти каждый раз, когда он засыпал.

Оглянувшись, молодой человек заметил, что это пространство слегка исказилось. Цветы, окружающие его и покрывающие всю поляну, в этот раз были не розовато-белыми, какими он привык их видеть, а были пугающе кроваво-красного оттенка, да и высокая трава почему-то стала казаться какой-то серой, холодной, мрачной, отталкивающей. А красноволосая Анжела, как всегда в подобных снах убегающая от Андрея в своем легком, белом платье, в этот раз даже ни разу не оглянулась посмотреть на своего возлюбленного, из-за чего тот ощутил ранее невиданное ему чувство разочарования.

В этот же миг он заметил, что ее летнее платье неожиданно стало серым, грязным и изношенным. Он тут же попытался что-то крикнуть ей вслед, но голос намертво застыл в его горле и не выходил дальше голосовых связок, как бы сильно он их ни напрягал. Тогда Андрей пожелал догнать убегающую от него девушку, так торопливо исчезающую в лучах алого заката на фоне серых, темнеющих облаков, но паренек и шага не сумел сделать, ибо ноги неожиданно перестали ему подчиняться, и, парализованный, он повалился на землю, ощущая свою физическую слабость и никчемность.

Не желая мириться с безысходностью своего неподвижного состояния, он всеми силами пытался противиться, сам пока еще не совсем понимая чему именно, но вскоре же осознал, что пребывает в глубоком сне и что ему необходимо пробудиться, дабы избавиться от этого неприятного и пугающего состояния, чем-то напоминающего состояние сонного паралича. Однако же вопреки сопротивлениям собственного организма, нежелающего в тот час просыпаться, Андрей все-таки слегка приоткрыл свои слипающиеся глаза и вприщур сквозь широкий слой слез от долгого сна увидел перед собой размытую картину, которой он не сразу сумел найти объяснение.

Перед ним в каком-то старом и далеко нестерильном грузовом отсеке некоего транспортного средства цвета той серо-зеленой травы из его же сна неподвижно лежали его одноклассники, одетые в те парадные одежды, в которых они совсем недавно праздновали выпускной. Молодые люди рисовались в самых различных позах, из-за чего складывалось такое впечатление, будто они и вовсе не были людьми, а являлись безжизненными куклами, так небрежно брошенными в коробку.

Пытаясь разуметь, что именно с ним происходит, в глазах на мгновение пробудившегося паренька все вновь потемнело, а когда он в очередной раз обрел недолгосрочный контроль над собственным сознанием, то заметил, что это транспортное средство уже не едет по земле, каждые пять секунд наезжая на кочки, как это было раньше, а, подобно самолету, летит по воздуху, однако вскоре-то и вовсе стало казаться, что оно плывет по воде, из-за чего у юноши начиналась тошнота и головокружение. И как только Андрей пытался собраться с мыслями, дабы оценить ситуацию и понять, где именно он находится, а главное, почему он не в состоянии пошевелиться – его разум вновь терял над собой контроль, незаметно погружаясь во тьму забвения и беспамятства.

Остальные ребята из класса «А», в те часы пребывающие в этом же темном грузовом контейнере, куда свет сочился только через два крошечных оконца, и вовсе даже на миг не пробуждались за все это время, пока их тела куда-то перевозили вопреки их воли. Им казалось, что они никогда не покидали свой выпускной, так как пребывая в неподвижном состоянии, вызванном наркотическим уколом, им снилось то, что они и впредь продолжали кружиться под громкие звуки излюбленного вальса, со всей искренностью улыбаясь друг другу, громко смеясь и надеясь уже вот-вот пойти встречать рассвет.

Разумеется, каждому из них снилось что-то свое, но при этом одинаково приятное, так как все это время на лицах молодых людей рисовались ясные и беззаботные улыбки, которыми обычно улыбаются маленькие дети, не достигшие отрочества, в минуты счастья и восхищения.

И только тот крупный паренек, что имел прозвище Аист, был небольшим исключением, поскольку, в отличие ото всех остальных и даже Андрея, ему снился сущий кошмар.

Аист в бездонных глубинах своего подсознания вновь оказался на просторах той кроваво-красной пустыни, о которой он уже имел несчастье видеть сон, и пройдя мимо того черного здания, похожего на некий промышленный склад или же военный бункер, уже хорошо зная еще из прошлого видения, что же именно творится в его стенах, направился к черной реке, у берега которой его все также ждала седая старуха.

– Ну что, голубчик? – грозно раздался ее голос, холодным и звенящим ветром кружа вокруг Аиста. – Понял, в чем смысл жизни?

– Нет... – задумчиво ответил молодой человек, на что эта сухая и пугающая своим видом женщина с неясной, но несомненно многозначительной улыбкой похлопала паренька по плечу и тихо удалилась.

Он захотел что-то крикнуть ей вслед, но в этот же самый миг видение сменилось реальностью, и он довольно громко и надрывисто выкрикнул в воздух, собственным же голосом разбудив самого себя:

– А у жизни-то вообще есть... – вырвалось из его уст в момент столь резкого пробуждения, – ...смысл? – теперь уже полушепотом добавил он, закончив произносить начатый им вопрос, медленно осознавая, что находится в незнакомом ему месте, будучи окруженным неподвижными телами своих одноклассников, большая часть которых громко сопела, видя свои сны.

Пытаясь понять, где он, а главное, как он вообще здесь оказался, Аист стал торопливо будить лежащего рядом Анзора, который все это время дышал ему в ухо. Но тот не просыпался. И тогда, вспоминая пугающие тени, пришедшие к ним на выпускной из тумана, и те усыпляющие уколы, которые получил каждый из этих молодых людей, здоровяк с ужасом в глазах начал накручивать в своей голове различные сценарии происходящего, надеясь придать всему этому хоть какой-то смысл. Но смысл так и не находился, а все те догадки, что появлялись в его обеспокоенном сознании, были какими угодно, но только не утешительными.

Аист попытался разбудить Аномин, лежащую прямо на его коленях таким образом, что у паренька затекли обе ноги. Но и она не приходила в сознание, как бы сильно он ее ни толкал.

– Achtung, народ! – громко заговорил он. – Может, мне кто-нибудь объяснит: что тут творится?

Но, к его несомненному разочарованию, никто так и не отозвался.

– А-у-у! – произнес он вновь, продолжая пытаться разбудить хоть кого-нибудь.

– Ты что кричишь? – неожиданно раздался голос Апостола, проснувшегося в противоположном углу темного помещения. Он удивленно осмотрелся и, глядя на своих одноклассников, с явным весельем в интонации воскликнул: – Ни хрена себе мы вчера погуляли!

Его взгляд застыл на лежащей возле него Арине, пребывающей в довольно непристойной для девушки позе. И тогда кучерявый юноша сделал попытку вспомнить хотя бы какие-нибудь фрагменты вчерашнего вечера, дабы понять, как они здесь могли очутиться, но это было безуспешно.

– Глянь! – Апостол усмехнулся. – Алкашу кто-то по морде заехал. – Он указал на фингал, появившийся прямо под глазом того, чье имя он назвал, а через секунду, слегка повернув голову, приглушенно захихикал. – И даже наш якобы непьющий Артист набухался... – добавил он, но потом тут же разумел, что этого никак не могло быть, поскольку отчетливо помнил, как Артист покидал вчерашнюю вечеринку. – Так... что-то я не понял...

– Боюсь тебя огорчить, но мы-то как раз вчера и не пили, – заговорил Аист, продолжая будить всех, до кого мог дотянуться. – Ты вспомни: чем закончился наш выпускной!

– Да я вообще ничего не помню, – начал тот, удивленно глядя на ржавый потолок контейнера. – Мы танцевали вальс... – задумчиво продолжил Апостол, медленно осознавая всю странность происходящего. – Потом мы, вроде как, пошли встречать рассвет... или не пошли... – В этот самый миг он поменялся в лице. – Тени! – воскликнул он. – Я помню какие-то тени!

– Вот и я об этом...

– Можете заткнуться?! – неожиданно и грубо прозвучал голос Аси, после чего она, громко шурша своим нарядным платьем, медленно повернулась на другой бок. – Дайте поспать еще немного!

Однако сразу после этих слов она удивленно приподняла веки, молча задавшись тем же самым вопросом, которой уже давно кружил в мыслях Апостола и Аиста. Девушка осмотрелась, непонимающе глядя на не менее озадаченных парней, смотрящих на нее, после чего тихо спросила:

– Где это мы?

– Да я вот надеялся – ты мне скажешь... – ответил здоровяк.

И не успел он договорить, как все, кто к тому моменту уже пришел в себя от усыпляющего зелья, ощутили сильную тряску, как будто этот ржавый контейнер заехал на высокую кочку.

– Погоди! – удивленно прошептала Ася. – Мы что... едем?

Аист, тоже чувствуя непрерывное движение, неохотно кивнул, после чего, торопливо поднявшись на ноги и перешагивая через тела своих одноклассников, приблизился к небольшому оконцу в надежде увидеть там что-нибудь. Но по ту сторону было непроглядно темно.

Апостол же выглянул во второе оконце и сквозь неоднозначную темноту отчетливо разглядел лунный свет, обливающий ночные облака на черном небе, и крупные, периодические капли дождя.

– Так... – настойчиво заговорил он. – Часом, не знаете: сколько сейчас времени?

Он начал рыскать по карманам своего фрака с целью найти мобильный телефон. Однако того, чего он искал, к его непомерному разочарованию, в карманах не оказалось.

– Без понятия – который сейчас час! – ответил здоровяк, продолжая выглядывать в окно. – Но, судя по всему... уже опять ночь.

– В смысле уже? – удивилась Ася.

– В смысле опять? – переспросил и Апостол. – Хочешь сказать, что мы весь день провалялись такими... овощами? – Он указал на тех, кто еще не очнулся.

– Да мне-то откуда знать? – возмущенно выкрикнул Аист, повернувшись к кучерявому. – Надеюсь, что нет.

– Настя! Настя, проснись! – Ася начала будить свою подругу, аккуратно прикасаясь ладонью к ее щекам, но, к ее удивлению, проснулась не Настя, а паренек по прозвищу Архитектор, на спине которого все это время Настя и лежала.

– А что вообще... – уже начал юноша, но его тут же перебили.

– Тихо! – в приказном тоне вырвалось из уст Апостола. – Мы остановились, – добавил он, приставив ухо к стене.

Контейнер перестал трястись, и монотонный гул от приглушенного мотора неожиданно затих.

– Что происходит... – потирая свои глаза, Архитектор вновь решил задать вопрос, но и в этот раз ему не позволили договорить.

– Да тихо ты! – возмутился теперь уже и Аист, услышав как по ту сторону леденящей стены хлопнули двери, после чего громким эхом стали раздаваться чьи-то тяжелые шаги.

– Так... – заговорила Ася. – Я не знаю, где это мы... но пора выбираться отсюда!

Ощущая необъяснимую тревогу, она приподнялась на ноги и быстро направилась к дверному проему, периодически наступая на спящих одноклассников. Девушка дернула за тяжелую ручку металлической дверцы, но дверь даже не шелохнулась. И тогда, переполняясь чувством паранойи и только что возникшей клаустрофобии, Ася стала громко бить ладонями по покрытым ржавчиной металлическим стенкам.

– Откройте! – закричала она. – Выпустите нас! Слышите?! Кто бы там ни был...

И в это же мгновение Толик, который, как выяснилось, тоже давно пришел в себя, резко схватил Асю со спины, ладонью прикрыв ей рот, дабы она замолкла, так как по ту сторону контейнера он услышал чьи-то тихие голоса.

– Уже проснулись, – произнес некий мужчина на чистейшем русском языке.

– Да слышу... – лениво ответил второй.

– А, может, их все-таки отпустить? – после довольно длительной паузы проговорил первый.

– Хочешь пойти под трибунал? – тут же раздалось ему в ответ. – Нет? Ну так и не говори глупости!

– Начинайте операцию! – выкрикнул третий мужчина откуда-то издалека, после чего со всех сторон стали слышаться пугающие шумы скрипящих затворов тяжелых дверей, подъезжающих грузовых автомобилей и прочей техники неизвестного предназначения.

Что же именно творилось по ту сторону холодного контейнера молодые люди могли только догадываться, ибо, пытаясь выглянуть в оконце, они видели только непроглядную тьму. Однако же в один момент, к несчастью для Аиста, который пытался через слой стекла хоть что-нибудь разглядеть, там резко и очень неожиданно зажегся ослепительно яркий прожектор, лучи которого были нацелены прямо на эти окна, из-за чего здоровяк с несвойственным для него криком резко отвернулся, от боли закрыв свои привыкшие ко тьме глаза.

– Что за черт! – воскликнул Архитектор, глядя на то, как неестественный белый свет сочится через все возможные щели в это леденящее, неуютное и пугающее своим видом крошечное пространство. В испуге от всего происходящего паренек даже стал отползать в темный угол, не желая соприкасаться с обжигающе-яркими лучами. Но они, так или иначе, коснулись и его.

А Ася, при виде этого света, содрогаясь от страха перед неизвестностью, стала громко и безостановочно кричать первую букву русского алфавита. Толик же все это время пытался ее успокоить, но девушка была в слишком напуганном состоянии для того, чтобы хоть как-то совладать с эмоциями. Ее голос кружил по закрытому и почти звуконепроницаемому пространству так громко, что у всех уже за считанные секунды разболелись уши от ее крика.

На этот визг пробудилась и Арина, которая, открыв глаза, лежа на грязном полу, удивленно, не поворачивая головы, посмотрела глазами по сторонам, после чего, заметив взъерошенный лик своей одноклассницы, удивленно спросила:

– Я что-то пропустила?

Вслед за Ариной один за другим стали медленно пробуждаться и остальные ребята.

Неизвестный шум исходящий по ту сторону металлической коробки с каждой секундой продолжал усиливаться. И от всего происходящего можно было с легкостью сойти с ума, но неожиданно тяжеленная ручка холодной двери крутанулась, и в ту же самую секунду показались какие-то пугающие черные тени на фоне ослепительно жгучего света прожекторов.

– Пора их вызволять, – произнес один из силуэтов.

– Они не связанны. Могут сопротивляться, – проговорил второй, залезая внутрь.

– Обработайте их! – прохрипел третий.

При виде незнакомых людей все те, кто к тому времени уже проснулся, в испуге вздрогнули, а некоторые даже позволили себе истерически закричать.

Толик же в этот момент, недолго размышляя, оттолкнул от себя Асю, которую до этого пытался усмирить, и сделал ловкую попытку бежать, сломя голову выпрыгнув из контейнера. Но будучи ослепленным лучами яркого света и даже не подозревая в какую сторону ему двигаться, его за считанные секунды уже схватили четыре руки и куда-то потащили вопреки его сопротивлению. Понимая, что продолжать бороться в его положении не было никакого смысла, ибо, как выяснилось, Толика окружал не один десяток вооруженных солдат российской армии, паренек, испуганно оглядываясь по сторонам, изучая обстановку, расслабился и прекратил какие-либо попытки столь бесполезного сопротивления, начав податливо шагать туда, куда его вели. Он просунул руку в карман парадных брюк и пальцами нащупал свой, как он говорил, счастливый спичечный коробок, с которым ему и умирать было нестрашно.

Как оказалось, юноша находился в каком-то военном ангаре, похожем на ржавый, промышленный склад довольно больших размеров, где было очень темно, несмотря на яркий свет, исходящий от многочисленных прожекторов. Всюду виднелись силуэты безликих и почти идентичных людей в темно-зеленой полевой военной форме. Одни располагались по внутреннему периметру ангара, держа скорострельное оружие наготове, явно намекая на то, что, если кто-то из ребят попытается бежать, то получит пулю, другие же, громко ударяя сапогами о бетонный пол, торопливо перемещались туда-сюда, расчищая пространство, перетаскивая какие-то тяжелые бочки. Параллельно всему этому продолжали подъезжать военные автомобили. Из них высаживалось еще больше солдат, которые моментально и очень оперативно из грузовых отсеков транспорта доставали коробки разных размеров.

И уже очень скоро таинственные люди в военном камуфляже стали один за другим вытаскивать молодых ребят из того тесного контейнера, который, как выяснилось, был закреплен прицепом к одному из этих грузовых машин. Парни, уже проснувшиеся к тому времени, не понимая, что же именно от них требуется и для чего их вообще сюда привезли, старались брыкаться, а порой даже и драться с этими солдатами, так нагло хватающими их под руки. Девушки же, несмотря на их нескончаемый крик, были более покорными, однако периодически тоже позволяли себе противиться, но вовсе не из-за того, что они были против того, чтобы шагать туда, куда им было велено, а просто из-за того, что не хотели, чтобы к ним прикасались. Остальных же, а точнее тех, кто еще не очнулся от долгодействующего снотворного средства, крепкие солдаты выносили на руках, бросая их расслабленные тела в самом центре ангара возле раскаленной металлической бочки с горящим мусором.

Когда из холодного контейнера вывели брыкающегося здоровяка по имени Аист, тот, завывая, словно больной пес, к всеобщему удивлению, стал требовать не то, чтобы его отпустили и вернули домой, как это делали все остальные ребята, а то, чтобы его поместили обратно в тот прицеп и не вытаскивали оттуда. С чем именно было связанно подобное пожелание или точнее нежелание покидать грязный контейнер – не знал никто, однако же в голове Аиста продолжали кружить пугающие мысли о том, что данный ангар, куда их всех привезли, и был без каких-либо сомнений тем самым зловещим местом, о котором ему совсем недавно виделись сны.

– Не трогайте меня, уроды! – кричал он. – Ублюдки поганые!

– Нет! Не хочу... не надо! – параллельно раздавались громкие и испуганные голоса девчонок. – Оставьте нас в покое! Чего вы хотите?! Кто вы?!

– Поаккуратней! – прохрипел Толик, сидящий на холодном бетоне под пристальным наблюдением вооруженных солдат, в момент, когда в метре от него скинули неподвижное тело Альбины. – Она беременная! Что, не видите?

На это заявление те двое, что принесли девушку сюда, молча переглянулись между собой, пожали плечами и тут же направились вытаскивать из контейнера очередной субъект.

– Уроды! – промолвил Толик им вслед, но они никак не отреагировали.

А через несколько секунд двое других мужчин в форме уже бросили на то же самое место паренька в белом фраке, что заставило того, кто успел засунуть себе спичу в зубы, немного удивиться, так как он ясно помнил, как этот хромой молодой человек уходил с выпускного, а следовательно, его не должны были схватить и привезти сюда вместе со всем остальным классом, если, конечно, за каждым из них не велась отдельная слежка.

– Ты что тут делаешь, мать твою?! – резким ударом по лицу разбудив Артиста и ухватившись за его белый воротник, настойчиво спросил Толик. – Ты же, вроде как, ушел с этого... – он слегка запнулся, пытаясь подобрать правильное слово, испуганно глядя по сторонам, – ...праздника жизни.

– Александра! – громко выкрикнул тот, не успев открыть глаза, мгновенно вспомнив все, чем именно закончился прошлый вечер. – Я за ней... за ней вернулся. Где она?

– Ну и дурак, что вернулся, – ответил Толик. – Мог бы и... выжить.

– Что? Выжить? – непонимающе переспросил Артист, заметив, что находится в неизвестном ему месте в окружении каких-то вооруженных людей. – Где мы? Что это они с нами собираются делать?

– Не знаю. Однако, признаться, у меня есть кое-какие соображения.

Парень в белом уже хотел поподробнее расспросить об этих соображениях, но тот, кто был со спичкой в зубах, молча дал ему взглядом понять, что лучше его об этом не спрашивать, ведь то, о чем думал Толик касательно текущих событий, не несло в себе никаких обнадеживающих мыслей. Артист молча проглотил слюну и стал пытаться самостоятельно оценить ситуацию. Но серьезно подумать у него не получилось, ибо уже через несколько секунд он заметил, как из того самого контейнера выносили сопротивляющуюся и громко кричащую «Отпустите меня!» Александру.

Увидев ее, Артист, игнорируя тот факт, что его держал на прицеле десяток грозных солдат, торопливо поднялся на ноги и сделал отчаянную попытку помочь любимой девушке, но он и шага не смог сделать, грубо повалившись обратно на землю, так как его и без того слабые ноги пока еще только отходили от сильного наркоза.

Когда Александру, как и всех остальных, бросили в центре неизвестного и холодного помещения, Артист подполз к ней, совсем даже не думая о том, что подобным действием он испортил колени своих чистейше-белых брюк, и, положив руку девушке на плечо, уже хотел спросить о состоянии ее здоровья и рассудка, но Александра, увидев Артиста вблизи от себя, со слезами на глазах оттолкнула его с истерическим криком:

– Оставь меня в покое! Оставьте все меня в покое!

– Что за чертовщина здесь творится?! – сквозь слезы настойчиво повторяли другие девчонки. – Зачем вы нас сюда привезли?! Что вы от нас хотите?! Кто вы такие?! Объясните! Верните нас домой! Пожалуйста...

Но, к их удивлению и беспокойству, ни один из этих многочисленных и практически идентичных солдат за все это время не проронил ни единого слова, продолжая держать молодых людей в абсолютном неведении.

– Так, – неожиданно из общей толпы поднялся худой и очень высокий паренек по прозвищу Аристотель, – я требую своего адвоката!

Однако и на это заявление никто даже не пошевелился, ибо они полностью игнорировали все, что говорили эти выпускники.

– А-у-у! Вы меня слышите?! – громко добавил он. – Вы что, блин, совсем поехавшие?!

– Да бесполезно... – прошептал Арам, когда Аристотель, устав кричать и требовать ответы, присел обратно на холодный бетон. – Я сваливаю! – резко добавил Арам, после чего неторопливо поднялся на ноги и умеренной походкой направился через весь ангар навстречу к выходу, тихо посвистывая самому себе какую-то мелодию, похожую на гимн Интернационал.

Глядя на непоколебимое поведение этого юноши, молодежь, прекратив свои разрозненные и бесполезные крики, затаив дыхание, стала наблюдать за одноклассником, идущим к широким дверям. А удивленно взирающие на него безликие солдаты, которых он так нагло обходил, несмотря на то что они целились в него из своих пугающих орудий убийства, не зная, как реагировать на подобное поведение, замирали в явном недоумении. Однако эта сцена продлилась недолго. Когда паренек дошел до огромных ворот, ему перегородили путь пятеро здоровенных мужчин в камуфляже, всем своим видом намекая Араму на то, что для его же блага ему было бы лучше развернуться и сесть на свое место ко всем остальным ребятам добровольно. Но паренек поступил иначе.

– Дайте пройти! – настойчиво промолвил он, но те, как и следовало ожидать, никак не отреагировали на его слова.

И тогда он попытался с не менее наглым выражением лица, никого не спрашивая, просто просочиться между ними, но, не дав ему этого сделать, солдаты быстро скрутили его, повалили на пол и стали безжалостно избивать ногами.

– Хватит! Не надо! Что вы делаете?! Уроды... Оставьте его! – во всю силу своих звонких голосов панически закричали девчонки. – Арам... Арам, ты в порядке?

А парни же в этот момент, окончательно осознав, что с этими военнослужащими им никак не договориться, резко поднимаясь на ноги, начали разбегаться в разные стороны, надеясь хоть как-то вырваться и спастись, но выйти за периметр ангара, как бы кто ловко ни бегал, не удалось никому.

Солдаты, количество которых было не сосчитать, тут же хватали молодых людей и с силой оттаскивали их обратно в центр помещения, всячески игнорируя их безнадежные попытки воспротивиться и громкие непристойные слова, которыми ругались юноши и девушки. Переполох длился долго, однако уже очень скоро по ту сторону ржавого ангара из темноты появился, как казалось, не сочетающийся с общим антуражем черный автомобиль. С одной стороны, это была явно бронированная машина на очень больших колесах с внедорожными шинами, но с другой стороны, это был длинный и очень престижный лимузин.

Заметив это транспортное средство, остановившееся прямо у входа в ангар, один из военнослужащих хладнокровно приподнял правую руку, дав своим подчиненным некий сигнал. На этот жест крепкие солдаты, собрав всех молодых людей в центре помещения и окружив их таким образом, чтобы никто из них даже пошевелиться не смог, почти не глядя приподняли свои тяжелые автоматы, нацелив дула в потолок, и без предупреждения открыли огонь.

Раздалась оглушительно громкая череда выстрелов. И от этого шокирующего шума молодежь в испуге еще громче закричала неразборчивые и бессмысленные гласные. Но в момент, когда последняя гильза свалилась на бетонный пол, ребята, содрогаясь от страха, мгновенно замолкли, из-за чего в ангаре впервые за все это время наступила тишина.

Одетые в нарядные и пышные выпускные одеяния молодые люди, сидя на холодном полу друг возле друга, затаили дыхания, понимая, что в следующий раз эти пули могут полететь уже не в воздух, а в них. Они прекратили какие-либо попытки сопротивления, стараясь на всякий случай даже не делать резких движений. И судя по их огромным юным глазам было отчетливо видно, что каждый из них всерьез задумался о том, что он смертен.

Девушка с прозвищем Невеста со слезами на своих иссиня-серых очах робко приподняла голову и увидела над собой бездну огнестрельного оружия, из-за чего она, продолжая тихо реветь, в страхе опустила свой взгляд и тело, коснувшись лбом бетонной поверхности пола, читая мысленно христианские молитвы. А когда она вновь приподнялась и увидела, что этот автомат был по-прежнему нацелен на нее и вовсе даже не намеревался снимать ее с прицела, девушка опять поникла головой, пустившись в слезы еще сильнее, чем прежде.

Примерно в эти же секунды Анзор заметил, как из-под белого платья не менее напуганной Аномин начала разливаться жидкость желтоватого оттенка. Он уже думал подползти к девушке и попытаться ее как-нибудь успокоить, но неожиданно сидящая рядом Ася, глядя на тот появившийся только что автомобиль и на тот маленький, игривый флажок Российской Федерации, что развевался на капоте машины, нарушив гробовую тишину, в безумии громко засмеялась.

– Я все поняла, – заговорила она, медленно поднимаясь на ноги, из-за чего двое солдат были вынуждены нацелить на нее свое оружие. – Я поняла! Это розыгрыш! – Продолжая дрожать от переизбытка адреналина в крови, она с наигранной улыбкой окинула взглядом всех своих давно пробудившихся от долгодействующего снотворного одноклассников. – Это такая шутка... на выпускной нам предки устроили... я уверена!

Но, к ее непомерному разочарованию, из того видного автомобиля с тонированными стеклами вышли не ее родители с цветами и яркими воздушными шарами, как она уже успела понадеяться в этот миг отчаяния, а вышел какой-то очередной ей неизвестный седой мужчина в военной одежде, только в отличие от остальных здесь присутствующих он был не в полевой форме, а в повседневной.

Юноши, которые совсем недавно сдавали в школе курсовые по уроку ОБЖ, а точнее основ безопасности жизнедеятельности, тут же осознали по одному только виду этого человека, даже не видя его погон, что перед ними появился некто очень высокий по воинскому званию. А все солдаты в момент, когда тот покинул автомобиль, синхронно выпрямили спины и без каких-либо приказов синхронно встали по стойке «смирно».

Однако, как оказалось, этот генерал-лейтенант был не самым главным в данной операции, ибо вслед за ним из автомобиля вышел второй мужчина в форме высшего офицера, вот только его форма была не зеленой, а черной с позолоченными полосами на манжетах.

– Может быть, мне кто-нибудь, наконец, объяснит: почему меня, адмирала без трех месяцев в отставке, так неожиданно доставили на сушу? – грубо и очень недовольно заговорил он, выйдя из машины, сразу направившись под крышу ангара, дабы скрыться от дождя. – У меня корабли стоят! К чему такая срочность?

– Секретность уровня «А», – ответил идущий с ним в ногу генерал-лейтенант. – Не велено докладывать подробности операции до появления на объекте. – C этими словами он протянул адмиралу какой-то толстый пакет с грифом «секретно». – Приказ самой высшей инстанции первостепенной важности.

Получив бумаги, адмирал, оказавшись в широченном ангаре в окружении солдат, подозрительно посмотрел на шагающего рядом с ним военнослужащего и, распечатывая документы, все также возмущенно спросил:

– А я-то зачем нужен? У вас что, своих офицеров нет? Бред какой-то... Бардак...

– Приказ президента, – ответил генерал-лейтенант, почти сразу как только тот распечатал пакет и принялся изучать его содержание. – Он просил лично вас возглавить эту операцию, поскольку у вас уже имеется опыт с подобными заданиями.

Адмирал сделал вид, что не знает, о чем идет речь, однако в глубине его сознания по ту сторону глаз все-таки всплыли мимолетные воспоминания о подводной лодке, которую он был вынужден из-за данного ему приказа хладнокровно потопить, несмотря на то что в ней находился экипаж не менее ста человек.

– Так, ясно, – твердо сказал он, начиная осознавать суть задания, продолжая глядеть в толстую папку, оказавшись в нескольких метрах перед молодыми людьми, взирающими на него удивленными и испуганными глазами и так страстно желающими получить объяснения на все их вопросы. – Вы здесь для того, чтобы исполнить свой долг перед родиной! – громко заявил адмирал, оторвав свой взгляд от документа и впервые посмотрев на юношей, к которым только что обратился.

– Я требую зачитать мне мои права! – настойчиво выкрикнул Аристотель.

– Да! – тут же подхватили остальные парни. – На каком основании нас задержали? Что вы собираетесь с нами делать?

– Когда нас отпустят?! – хором закричали девушки.

– Так, я не понял! – тихо заговорил адмирал, посмотрев на генерал-лейтенанта. – А почему они в гражданских и более того... в парадных одеждах? И почему среди них слабый пол?

– Это и есть ваш состав, – ответил тот, протянув адмиралу очередную папку, в которой хранилось досье на каждого из этих молодых людей. – Судя по рапорту, их доставили прямо со школьного бала. Переодевать, как сами понимаете, нет никакого смысла.

– Все ясно, – хрипло промолвил старший по званию, продолжая перелистывать военные бумаги. – Что ж, вы свободны! – добавил он генерал-лейтенанту, после чего тот подставил руку к виску и куда-то бесследно удалился.

Адмирал еще долго шагал туда-сюда и ознакамливался со всеми подробностями данной ему миссии. Но в один момент повернувшись лицом к молодым людям, находившихся на прицеле вооруженных солдат, он деловито сложил за спиной руки, не выпуская из них папку, и грозно промолвил:

– Во-первых... – Он стал глазами искать в черно-белой толпе того, кто потребовал зачитать ему какие-то там права. – У вас нет никаких прав! Никому из вас еще не исполнилось восемнадцать, а следовательно, вы просто не имеете право на какое-либо равноправие и уж тем более на то, чтобы чего-то там просить или требовать. По закону за вас все решают взрослые, ответственные за вас. И с сегодняшнего дня единственный, кто за вас в ответе, – это я. Во-вторых... – Он повернул лицом к молодежи какую-то бумагу с печатью, датой и подписью. – Этот документ доказывает то, что сегодня в восемь часов утра автобус с двадцатью выпускниками одиннадцатого «А» класса школы номер пять или теперь уже, правильнее говоря, с двадцатью абитуриентами*, а точнее с каждым из вас, попал в аварию, в результате чего сгорел до основания. Все пассажиры погибли, останки тел были опознаны. Иными словами, мои дорогие, вы мертвы! А у покойников тоже нет никаких прав.

* Абитуриент (лат. abituriens или abiturientis – собирающийся уходить или от лат. abiturus – тот, кто должен уйти) – лицо, заканчивающее среднее учебное заведение и получающее абитур (аттестат зрелости). В СССР с 1950-х годов (а затем и на постсоветском пространстве) термин получил другое значение – лицо, поступающее в среднее специальное или высшее учебное заведение. В данном произведении слово используется в своем первоначальном значении.

На это заявление, большую часть из которого молодые люди даже не поняли, ребята не без удивления стали переглядываться между собой, периодически кривя лица, ибо, как им казалось, этот морячок с высоким званием просто нес какую-то бессмыслицу.

– Абсурд какой-то! – выкрикнул Апостол. – Верните нас домой!

– А я поняла... – тихо прошептала Альбина. – Мы воистину умерли и теперь находимся в аду.

– Ага! В лимбе. Не будь дурой! – ехидно вставил Арам, у которого болело все тело из-за сильных побоев.

– Оба заткнитесь и дайте услышать! – взглянув на них через плечо, возмутился Андреев с шишкой на лбу от вчерашнего удара по голове.

– Но, – адмирал продолжил свою речь, – это только одна из версий произошедшего, созданная специально для тех, кто знал вас лично, дабы они не задавались лишними вопросами о вашем столь внезапном исчезновении. – С этими словами он положил продемонстрированную бумагу обратно в досье. – Вторая же версия, а точнее официальная, заключается в том, что вы, уважаемые абитуриенты, и вовсе не рождались! Так как за эти сутки уже была проведена оперативная чистка всех существующих документов, где хоть как-то фигурировали ваши имена. А, как вы понимаете, с переходом на цифровую систему документирования, это сделать было несложно. Одно нажатие кнопки – и вы исчезаете сразу же из всех архивов и баз данных. Также были уничтожены и распечатанные виды свидетельств ваших личностей, остальные же документы объявлены поддельными и конечно же недействительными. – Адмирал сделал паузу, понимая, что это неопытное и напуганное до помутнения в сознании сборище молодых людей до сих пор не осознает всей серьезности его слов. – Иначе говоря, – продолжил он, – вы никогда не рождались! И единственное, что юридически хоть как-то может доказать факт вашего существования, – это вот! – Он демонстративно приподнял ту вторую папку, где хранились досье на ребят, после чего неторопливо приблизился к металлической бочке, в которой высоким костром сгорал мусор, и довольно театрально бросил туда документы.

– Нет! Стойте! Не надо! – сорвалось из уст Алисы, но было уже поздно. Папка мгновенно окуталась огнем и в течение нескольких секунд превратилась в пепел.

Адмирал хотел продолжить свой монолог, однако неожиданно из толпы, периодически толкая всех крепким локтем, тем самым расчищая себе дорогу, вышел тот единственный паренек, который был не во фраке, а в футболке и в шортах.

– Извините! – неожиданно заговорил он, и все не без интереса окинули взглядом этого крупного молодого человека. – Но, судя по всему, я тогда получаюсь здесь лишним.

На эти слова адмирал с явным снобизмом закатил глаза, тем самым давая ему понять, что каждый из присутствующих здесь считает себя лишним и что, мол, его доставили сюда по какой-то ошибке.

– Нет, реально! – продолжил здоровяк. – Вы сказали: «выпускники одиннадцатого «А», двадцать человек...» – так я не в их классе! Это вообще не мой выпускной! Я к ним просто потусить пришел. На мне же даже костюма нет! – Он указал на свои торчащие из-под грязных шорт широченные волосатые ноги, одетые в белые носки и старые сандалии. – Да вы пересчитайте нас!

В этот момент к адмиралу подбежал некий солдат, держащий стопку каких-то очередных документов в руке, и шепнул ему на ухо информацию о том, что молодой человек говорит правду, так как, во-первых, его фотографии не было в личном деле выпускников, которое адмирал уничтожил минуту назад, даже не ознакомившись с его содержанием, а во-вторых, этих молодых людей по какой-то причине было не двадцать, как сообщалось в письменном приказе, а двадцать один.

– К тому же, прошу заметить, мне уже исполнилось восемнадцать! – грозно добавил здоровяк.

– И мне! – за его спиной раздался голос Артиста.

– Имя? – неожиданно повернувшись к пареньку в шортах, в приказном тоне произнес старший по званию.

– Мое? – растерянно переспросил тот. – Аллигатор... точнее Альберт. Альберт Родионович Кроков.

Адмирал кивнул стоящему рядом солдату и тихо промолвил:

– Решите вопрос!

– Так точно! – ответил тот, после чего, развернувшись, куда-то торопливо направился, достав со своего пояса военную рацию, в которую уже начал тихо произносить: – Кроков Альберт Родионович, восемнадцать лет, город Астрахань... Да, он самый! Немедленно аннулируйте личность! Изъять документы из учреждений и...

– Но... – Здоровяк хотел возмутиться, однако через мгновение осознав, что спорить с вооруженными солдатами бесполезно, поник головой и сел на бетонный пол, мысленно ругая себя за то, что сказал им свое имя и что вообще с ними посмел заговорить.

– А как же наши родители? – робко спросила Настя.

– Вопрос с родителями был решен в первую же очередь, – хладнокровно ответил адмирал. – Судя по полученным мною бумагам, правительственные агенты смогли с ними... договориться, ибо нравится вам это или нет, но в этом мире все вопрос цены. – Он посмотрел на удивленные лица абитуриентов и ехидно усмехнулся. – Да, уверен, вам об этом в школе не рассказывали. А очень зря! В этих ваших школах учат чему угодно, но только не тому, что в этом мире действительно имеет смысл! Вам говорят быть вежливыми друг с другом, честными, справедливыми, добрыми... Чушь собачья! В этом мире все наоборот! Обществом движет злоба, алчность и тщеславие. И только наивный думает иначе. К тому же сами эти учителя – конченные люди. И дураку понятно, что в школах работают только неудачники по жизни, которым больше податься некуда. – Он, разочарованно сморщив лицо, снял с себя фуражку. – Сами ничего не добились, а пытаются чему-то там учить других! Мрак! Учить должны родители! Но нет, ваши мамы и папы слишком заняты собой, карьерой или же какими-нибудь другими делами. Им легче сбагрить ребенка на воспитание кому-то там, дабы не отнимать свое драгоценное времечко, разумеется, даже не задумываясь, чему и каким образом будут учить их детей. А посему нет ничего удивительного в том, что наши люди смогли с ними договориться... на ваш счет.

– Да быть того не может! – выкрикнул Апостол.

– Я не верю!.. – заревела Ася. – Мои родители бы никогда!..

– Как вы думаете, – настойчиво говорил адмирал, медленно шагая туда-сюда по ангару, мелькая в глазах молодых людей, подобно маятнику, – сколько стоили ваши никчемные жизни? Нет, вы только вообразите, сколько вообще необходимо средств для того, чтобы вырастить полноценного ребенка, даже не говоря о затратах на ваши каждодневные, бессмысленные капризы! Представили себе цифру? А вот теперь задумайтесь: стоите ли вы этих денег на самом деле? – Он с легкой ухмылкой фыркнул, даже не глядя на тех, к кому обращался. – Думаю, ответ очевиден.

И в эту секунду наступила неожиданная и очень неуютная тишина, ведь каждый всерьез задумался о том, сколько он стоит на самом деле.

– К счастью, наша страна еще пока сама печатает деньги и не перешла на единую валюту мирового стандарта, – добавил адмирал. – А посему мы все же смогли найти затребованные суммы для ваших родителей.

Ребята вновь стали переглядываться между собой, до сих пор не понимая, чего же именно от них хотят, боясь признать тот факт, что их так легко и беспрепятственно могли купить, подобно неких рабов и крепостных.

– Скажите, – жалостно прозвучали голоса девушек, – где мы находимся? Куда вы нас привезли?

– Так, мои дорогие абитуриенты, – сложив за спиной руки и гордо выпрямив спину, торжественно продолжил старший по званию, отвечая на заданный вопрос: – добро пожаловать на территорию Абхазии!

– Куда-куда? – раздались удивленные крики.

– Горячая точка... – закрыв лицо ладонью, с явным разочарованием прошептал Аист.

– Вы находитесь в зоне вооруженного конфликта, возникшего по причине нежелания абхазских властей выдавать нам небезызвестного афганского террориста Абдула Назид-Эва. Да-да, вы не ослышались, того самого героя Аль-Каиды, недавно взявшего на себя ответственность за прошлогодние взрывы в московском метро, радиостанции и спортивной арене, в результате которых погибло не менее тысячи мирных граждан нашей страны. Он назвал эти акты местью за уже давно всеми забытую афганскую войну, в которой, как он утверждает, погибли его братья, тогда как все наши источники сообщают, что он был единственным ребенком в семье. – Адмирал вновь открыл папку с заданием, чтобы перепроверить кое-какие данные. – Ровно неделю тому назад наша разведка получила информацию о том, что международный террорист находится на территории Абхазии и готовится к очередному теракту в России. Однако вот эта вот «страна», – он с неприязнью дважды ударил сапогом по земле, – отказалась выдавать нам его, заявляя, что не имеет представления о местонахождении террориста, по-видимому, из-за того, что просто не желает участвовать в этом конфликте, дабы не портить и без того шаткие отношения с нами и конечно же с мусульманским миром, где среди многих печально известных организаций Назид-Эва уже давно стал идолом для подражания. Черт бы его побрал!

– И зачем вы нам все это рассказываете? – спросил Артем.

– Да?! – подхватила Настя.

– К черту вашу политику! Верните нас домой! – закричала Невеста.

– И сегодня, дорогие мои, – продолжал адмирал, – вы вместе с нами отправитесь на войну с целью уладить данный конфликт!

– Чего?! – возмутился Анзор. – Да не пойду я ни на какую войну! Сами воюйте!

– Какую еще войну? – удивилась Алиса. – Я девушка!

– А я вам не юнга на лодке – приказывать мне, куда идти! – со злостью промолвил Андрей.

– Отпустите нас, волки позорные! – закричали остальные парни, вновь начав сопротивляться.

Однако, несмотря на поднявшийся шум из-за многочисленных вопросов и непристойных ругательств в сторону военнослужащих, адмирал все с таким же холодным и непоколебимым выражением лица ни на секунду не прекращал свою длительную речь.

– В десяти километрах к югу отсюда, – говорил он, указывая пальцем в сторону открытой двери ангара, – расположено, как сообщает разведка, нынешнее местонахождение Абдула Назид-Эва, где он скрывается в сопровождении своих единомышленников. Ваша задача: ровно в полдень наступившего дня найти и ликвидировать этого международного террориста!

– Вы что?.. Все с ума посходили?! – молодежь продолжала возмущаться. – Как вы себе это представляете?! С какой такой стати мы должны за вас воевать?! У вас и так целая армия! Какого хрена вам нужны мы?! Ответьте, ублюдки поганые!

– Все необходимые средства для осуществления задания вам сейчас выдадут. – Адмирал кивнул очередному солдату, и тот, получив приказ, стал ловко махать рукой, на жест которой стоящие по периметру военнослужащие мгновенно притащили какие-то тяжелые темно-зеленые ящики и открыли их, демонстрируя молодым людям то, что в этих ящиках хранились различные виды огнестрельного оружия российского производства.

– Так вы что... серьезно? – удивился Алкаш, прекратив попытки сопротивления.

– Верните нас домой! – неустанно повторяли девчонки, омываясь слезами.

– Сами идите на свою эту поганую войну! Меня вы не заставите! – закричал Андрей, все-таки выбежав из окружения солдат, торопливо направившись к адмиралу, и, подойдя к нему вплотную, злобно, пуская слюни, проговорил ему прямо в лицо: – Я вам на все это согласия не давал!

– А тебя никто и не спрашивал, – ответил старший по званию, сразу после чего двое мужчин в камуфляже уже схватили Андрея и оттащили обратно к остальным.

– Стоп! – настойчиво выкрикнул Артем, пребывая в самом центре толпы абитуриентов. – А на каком основании вы позволяете себе распоряжаться нашими жизнями? Кто вам дал такое право?

Адмирал, понимая, что эти молодые люди действительно ничего не знают, не прекращая ходить по ангару, с явным отвращением на лице продолжил свой монолог:

– В нашей стране ежегодно вырастает от семисот тысяч до миллиона таких же наглых, бесполезных, а главное, требовательных подростков, как вы. В этом же году была рекордная цифра за последние десять лет. Полтора миллиона выпускников по всей России. И, судя по общей успеваемости, только четверть из них имеет шанс на продолжение образования в достойном учебном заведении, а следовательно, и получение хорошей работы в гражданском обществе. Остальные же так и останутся не более как необразованным и бесполезным быдлом, среди которых, подобно вам, – он указал пальцем на всех этих молодых ребят, – есть и такие, кто считает себя каким-то особенным, ибо родители за них заплатили, чтобы они где-то там учились, а следовательно, думают, что могут качать свои права, оправдывая свое безделье... впоследствии требуя себе хорошие должности и, что самое ужасное, получая их, создавая конкуренцию тем, кто действительно достоин этой работы.

Он с неприязнью прохрипел и сплюнул.

– Мы даем вам бесплатное образование, медицину, море прав и ни одной обязанности до восемнадцати лет, и я уж молчу про снисходительность закона перед преступлениями несовершеннолетних, и вы еще чему-то там недовольны! Постоянно что-то требуете, критикуете взрослых, которые создали как вас, так и все вам условия, диктуете как нам жить, а когда вырастаете, скидываете нас же с наших должностей! Но... – Адмирал сделал глубокий вздох с легким облегчением. – Наша страна более не намеренна растить таких дегенератов, как вы! И третьего февраля этого года избранным вашими родителями составом парламента был рассмотрен и принят закон «О привлечении подростков в целях тайных правительственных операций». И вы здесь именно из-за того, что правительство в вас нуждается!

– А нуждаемся ли мы в нем?! – злобно закричал Толик. – Нас об этом никто не спросил?! Вы просто похитили нас... – Он в этот момент уже хотел выбежать к адмиралу, как это сделал Андрей, но вооруженный солдат резко перегородил ему дорогу, приставив холодное дуло автомата ко лбу паренька.

– Так или иначе, – продолжил ответственный за операцию, – каждый из вас здесь по собственной вине. Не надо было прогуливать уроки, хулиганить, драться с учителями, пьянствовать, ходить на митинги... да, признаться, мне плевать, кем вы были до этого дня! Даже если вы были сущими ангелами... – Он деловито фыркнул, одев обратно на голову свою фуражку. – Если правительство выбрало именно вас, значит, вы в чем-то повинны! И моя задача ввести вас в курс вашего искупительного долга перед родиной и конечно же проследить, чтобы вы его исполнили. – Адмирал сделал недолгую паузу, глядя во всеотражающие глаза молодых ребят. – Вопросы есть?

– Да! – тут же во весь голос выкрикнул Толик, вопреки тому, что тяжелый автомат был по-прежнему приставлен к его лбу. – А кто ты вообще такой?

От этих слов все военнослужащие немного удивились, ибо они совсем не привыкли к такому наглому обращению с высшими офицерами. Даже тот солдат, который целился в юношу из огнестрельного оружия, не без интереса повернул голову, взглянув через плечо на адмирала, желая увидеть его реакцию на заданный вопрос. Да и сам адмирал, как оказалось, тоже не был готов к подобному поведению со стороны молодых ребят, поскольку за свою долгую службу он привык к тому, что на все вопросы такого рода обычно отвечал блеск его позолоченных звезд на погонах.

– Я... – уже начал он, мысленно понимая, что, по сути, кроме как о своих военных походов, ему и нечего более о себе рассказать, немного притих и, поймав себя на мысли, что он вовсе не намерен оправдываться перед каким-то там прыщавым подростком, в приказном тоне добавил: – Обращаться ко мне «товарищ адмирал» и никак иначе! Ясно?

В старом ангаре вновь наступила тишина.

Абитуриенты пытались собраться с мыслями и осознать все, что только что здесь было сказано. И в эти короткие секунды каждый из них невольно был вынужден признать неизбежность возникшей вокруг них реальности.

– А что, если мы откажемся? – поинтересовался Апостол, робко приподняв руку вверх по приобретенной в школе привычке. – Что, если мы не пойдем никуда воевать?

– Боюсь, что у вас нет другого выхода, кроме как подчиняться нашим приказам. Бежать вы не можете. Мы за вами следим. Да и идти вам некуда! Вы без документов в чужой стране. В двенадцать часов во время начала операции мы уничтожим этот ангар. Отсидеться не получится! Так что, если хотите выжить, рекомендую ровно в полдень и ни минутой позже начать поход на объект, где скрывается международный террорист. Во время операции наши солдаты прибудут к вам на помощь с фланга.

– Ага... А мы, типа, приманка, пушечное мясо для отвода глаз. Ну-ну... – недовольно фыркнул Аист, прекрасно понимая, о чем идет речь, и какую для них выделили роль.

– А еще вопрос... можно? – кучерявый паренек вновь поднял руку.

– Задавай! – устало промолвил ответственный за операцию, не особо желая разговаривать с этими пацанами.

– А если мы выполним задание? – осторожно поинтересовался Апостол.

– Да, – подхватили остальные ребята, – что будет, если мы убьем этого Абдула или как его там?

Адмирал сделал долгий и очень глубокий вздох носом, надув свою грудь, после чего незамедлительно ответил:

– После выполнения операции оставшиеся в живых благополучно вернутся домой.

– Звучит сомнительно, – заметил Толик.

– Даю вам слово офицера!

– А я не понял, – промолвил Андреев, закатывая рукава белой рубашки, предварительно сняв с себя фрачный пиджак. – А с чего вы, мать вашу, взяли, что мы вообще умеем этим пользоваться? – Он посмотрел на ящики с оружием, желая приблизиться к ним. – Уроки военного дела по собиранию гребаного Калашникова были отменены еще с распадом СССР.

Старший по званию покосился на юношу, всем своим видом намекая на то, что молодой человек явно чего-то недоговаривает. Он ловко подал незаметный жест рукой, означающий, что этого паренька можно подпустить к нему поближе.

– А ты хочешь сказать, что наш министр обороны зря ходатайствовал по поводу того, чтобы у нас в стране компьютерные игры были занесены в категорию искусства? – Адмирал усмехнулся и неторопливо направился к ящикам. – Глупцы вы, дети! – добавил он, когда, периодически оглядываясь через плечо на своих сверстников, к нему осторожно приблизился Андреев. – Да вы даже не представляете, чем мы вас пичкаем с самого рождения! – Он сделал паузу. – Каждое уважающее себя государство имеет особый бюджет на поощрение и продвижение искусства, в основе которого заложено воспитание патриотизма. Два с половиной года назад в нашей стране компьютерные игры были официально признаны произведениями искусства с целью вложения государственных средств на их разработку и конечно же контроля содержания, для навязывания молодому поколению той или иной идеологии и обучения через военные симуляторы использования огнестрельного оружия.

– Кстати это правда! – шепнул Аист стоящему рядом с ним Архитектору.

– Кино и телевидение – это уже все вчерашний век, – продолжал адмирал. – Никто из вас не будет просиживать свою задницу дома целый день, пялясь в теле-ящик, зомбируя свой мозг скрытой, а порой и явной государственной пропагандой. А вот играя в эти компьютерные симуляторы, ощущая на себе иллюзию собственной важности и контроля над происходящей на экране ситуацией, вы, молодые люди, можете неделями дрочить клавиатуру. – Он надменно улыбнулся, повернувшись к Андрееву. – Думаешь ваши компьютерные «стрелялки», как вы их называете, стали такими популярными просто так? Думаешь просто так они доступны в интернете бесплатно, а по всей стране проводятся турниры и фестивали этого цифрового барахла? Нет, дорогие мои, все несет под собой одну единственную задачу – заставить вас думать так, как мы того хотим, и подготовить вас к государственной службе!

Адмирал одной рукой вытащил из ящика первый попавшийся автомат и мгновенно бросил его юноше, который почему-то никак не ожидал, что этот леденящий руки предмет окажется настолько тяжелым.

– И хотя в этих ваших игрушках все автоматы заряжаются только одним нажатием кнопки, эта постоянная анимация самого процесса просто не может не засесть у вас в голове. Ну-с-с... – настойчиво затянул ответственный за молодых людей высший офицер, бросив ему магазин. – Покажи мне: можешь ли ты этим пользоваться?

И юноша сам того не понимая, как он это делает, дрожащими руками очень осторожно вставил в автомат заряженную обойму, снял оружие с предохранителя и с громким щелчком отдернул затвор.

– Что и требовалось доказать! – с легкой усмешкой сказал адмирал, медленно повернувшись к абитуриенту спиной.

А Андреев тем временем, ощущая на себе многочисленные взгляды своих сверстников, не мешкая нацелил оружие на мужчину и, содрогаясь от страха, положил палец на курок.

В течение этой же секунды все находящиеся поблизости солдаты торопливо наставили дула своих автоматов на этого паренька, ожидая его дальнейших действий, выискивая подходящее мгновение для того, чтобы его обезоружить, а по необходимости и ликвидировать. Но адмирал, который, даже не глядя, знал, что же именно происходит за его спиной, медленно приподнял руку, запрещая своим подчиненным открывать огонь.

– Ну и... – прохрипел старший по званию, высокомерно повернувшись лицом к тому, кто держал его на прицеле. – Почему не стреляешь?

– Вали его! – выкрикнул Анзор, стоящий за спиной Андреева.

– Стреляй! – закричал Аист.

– Нет! – истерически взвыла какая-то девчонка. – Нет! Не надо! Хватит!

И судя по дрожащим глазам вооруженного паренька и по его потному лбу было ясно, что он все-таки не осмелится спустить курок.

Адмирал улыбнулся высокомерной улыбкой победителя в момент, когда тот начал опускать оружие, несмотря на то что ребята за спиной Андреева продолжали требовать застрелить этого обладателя золотых погон. И уже через секунду, в то самое мгновение, когда юноша невольно моргнул из-за того, что капли пота попали ему на глаза, один из безликих солдат ударом локтя резко оглушил юношу, повалив на землю, тогда как второй солдат не менее оперативно уже выхватил автомат из его рук.

– Слабак! – глубоко вздохнув, сказал адмирал с явным разочарованием. И если судить по выражению его морщинистого лица, складывалось такое впечатление, будто подобных случаев в его жизни, когда ему на расстоянии метра кто-то в открытую угрожал огнестрельным орудием, у него уже было не менее дюжины.

Андреева оттащили обратно в круг, где под пристальным наблюдением находились его сверстники.

А ответственный за все происходящее тем временем неохотно посмотрел на свои платиновые наручные часы и после недавно возникшей и немного затянувшейся паузы проговорил:

– У вас есть восемь с половиной часов на подготовку. Перед началом операции рекомендую отправить кого-нибудь на разведку для ознакомления с местностью, чтобы вы смогли составить план наступления. Ровно в полдень вы должны начать движение ко вражескому объекту. В это же время мы прибудем к вам на помощь ударом с западного фланга.

– А вы что... с нами не останетесь? – удивился Аристотель.

– Нет, – холодно ответил адмирал. – Надеюсь, задание вам понятно. Террорист Абдул Назид-Эва должен быть уничтожен любой ценой! – Он тихо усмехнулся. – Считайте это гражданским долгом и вашим вступительным экзаменом во взрослую жизнь.

– Скажите... – проговорила Алиса, сделав шаг вперед. – Вы хотите, чтобы мы шли в бой... в этом? – Она развела руками, указывая на свое белое, пышное платье. – Как вы себе это представляете?

– Да мы и шага не сумеем сделать – нас всех убьют! – тут же возмутился Артем, которому тоже было неудобно и жарко в праздничном фраке.

Старший по званию очень незаметно пожал плечами и без каких-либо эмоций на лице ответил:

– Пункт «выжить!» не входит в приказ, а посему не является частью вашего задания.

Не многие поняли смысла этих слов, но те, кто все же понял, в ужасе прикрыли руками свои побледневшие лица.

– К тому же официально вы и так уже мертвы, – добавил он. – Что ж... еще вопросы есть?

В сознании молодых людей в тот миг кружились тысячи различных вопросов, но они их не задавали, и не потому, что не желали знать ответы, а потому, что боялись их услышать. Но после долгих секунд тишины Альбина очень медленно приподняла руку и тихим, нежным голосом сказала, что у нее имеется вопрос.

– Да... – промолвил адмирал, давая ей разрешение его озвучить, безрезультатно пытаясь увидеть эту девушку в толпе абитуриентов.

– Скажите, – заговорила она, – у вас есть дети?

– Двое сыновей, – ответил мужчина и, гордо выпрямив спину, резким движением поправил свою хорошо отглаженную военно-морскую форму. – Двадцать один и двадцать четыре года. Оба героически погибли, отдав свои жизни на служение отечеству.

Произнося эти слова, казалось, что перед ребятами в черно-белых нарядах стоял какой-то совсем другой человек, несмотря на то что и лицо, и даже глаза адмирала ни капли не изменились, продолжая излучать все то же хладнокровие и безразличие ко всему. И все-таки в тот короткий миг в нем что-то было явно другим.

– Если нет больше вопросов... – устало сказал он и, не договорив свое же предложение до конца, стал махать рукой, давая солдатам понять, что настало время уходить и оставлять молодых людей наедине с самими собой.

На полученный приказ в ангаре вновь начался шум.

Безликие и идентичные люди в камуфляже стали, разделяясь на группы, куда-то разбегаться, громко ударяя тяжелыми сапогами о бетонную поверхность. Они отключили яркие прожектора, очень оперативно погрузили их в грузовые автомобили и принялись ловко заматывать провода для подачи энергии. Затем унесли и генераторы, и прочие предметы, от которых необходимо было очистить ангар.

А ответственный за задание в миг, когда начался весь этот галоп, повернулся ко всем спиной и неторопливо направился к бронированному лимузину, на котором сюда приехал.

– Позвольте спросить, – с адмиралом тихо заговорил сопровождающий его солдат. – А зачем вы дали слово офицера, касательно того, что выжившие вернутся домой? Вы же знаете, что мы никого из них не должны оставить в живых.

Старший по званию остановился и, искоса глядя на своего подчиненного, лениво ответил:

– А разве слово офицера сегодня чего-то стоит?

– Товарищ адмирал! – за его спиной вновь раздался голос Альбины.

– Чего тебе? – устало возмутился он, без особого желания повернув голову и наконец разглядев эту девушку, ибо когда солдаты стали расходиться в разные стороны, Альбина все-таки смогла выйти из толпы своих сверстников и осторожно приблизиться к нему. – Ну... – удивленно добавил мужчина, так как она не произносила ни слова, а просто полными слез голубыми очами долго и жалостно смотрела ему прямо в глаза.

– Желаю... – тихо заговорила Альбина, когда адмирал уже собирался от нее отворачиваться. – Желаю, чтобы все это вам когда-нибудь приснилось!

Мужчина, не сразу разумев, что она этим хотела сказать, наигранно улыбнулся и приветственно кивнул, дотронувшись до своего головного убора, после чего незамедлительно повернулся к Альбине спиной и направился к лимузину, более не желая видеть образ этой беременной, рыжеволосой девушки, который за эти секунды и так уже запечатлелся в глубине его подсознания.

Солдаты выключили все прожектора, из источников света оставив только раскаленные бочки с горящим мусором. И в течение последующих минут все вооруженные люди уже расселись по грузовым машинам, моторы которых очень громко гудели, и принялись незамедлительно покидать территорию. Неуспевающая за всем уследить молодежь даже не заметила, как помещение опустело. Один за другим грузовые автомобили выезжали из ангара, оставляя после себя только дым и поднявшуюся в воздух пыль из-под колес.

– Стойте! Не оставляйте нас здесь! – в ужасе закричали ребята, начав стучаться в окна уезжающих машин, пытаясь их догнать, понимая всю безнадежность своего положения. – Вы не можете нас так оставить! Слышите?! Вы не можете этого сделать! Вы...

Но их игнорировали.

Некоторые юноши попытались угнаться за уезжающей техникой, но это было бесполезно. И уже очень скоро из поля зрения молодых ребят исчезла последняя машина, оставив абитуриентов одних в этом темном, незнакомом, ржавом и холодном месте наедине с тишиной и всеобъемлющим страхом перед неизвестностью.

– Я не могу в это поверить! Я не могу и не хочу!.. – монотонно повторяла Ася, пока Настя, сидящая рядом и пребывающая в не менее шокированном состоянии, пыталась ее успокоить.

– И что теперь нам делать? – заревела Александра, понимая, что к ним никто не придет на помощь.

– Не знаю! – ей в лицо яростно выкрикнул Андреев. – А что мы можем?!

Первобытный страх переполнял каждого из них.

Молодых людей больше никто не держал под прицелами автоматов, однако от того, что их столь неожиданно оставили одних в неизведанном для них мрачном пространстве, им становилось еще более не по себе. Каждый из них изо всех сил пытался хоть что-нибудь понять, прокручивая в своей голове различные неблагоприятные сценарии того, что с ними будет происходить.

Девушки в ужасе кричали, отказываясь верить в происходящее. Парни же, обливаясь холодным потом, дрожали молча, дабы не демонстрировать другим мальчишкам свою слабость и страх.

– Так... – собравшись с мыслями, заговорил Апостол, – у кого-нибудь есть мобильный телефон или компьютер? Надо связаться с предками!

– Какой еще на хрен телефон? Все вещи остались в портфелях, – разочарованно и очень нервно промолвил Артем, изо всех сил удерживая слезы. Никто из юношей, даже оказавшись здесь, не хотел прослыть в глазах друзей трусом. Они старались держать себя в руках, но все-таки эмоции брали верх над сдержанностью и самообладанием.

– Да вон же сумки наши! – неожиданно вставил Архитектор, указав пальцем в темный угол ангара, куда военнослужащие выгрузили вещи молодых людей.

– Класс! – хором проговорила большая часть ребят, тут же побежав изучать содержимое собственных портфелей, надеясь найти хоть какое-нибудь средство связи. Но помимо старых тетрадей и различных учебников, которые они забыли сдать в школьную библиотеку, там больше ничего не оказалось. Какие-либо документы и мобильные телефоны уже давно были изъяты.

– Черт! – взвыл Арам, в гневе отбросив от себя свою сумку и начав ковыряться в лежащей рядом сумке Аномин. – Эти суки вытащили все мобильники!

– А ты чего ожидал? – хладнокровно усмехнулся Толик, будучи одним из тех немногих, кто не помчался обыскивать разноцветные рюкзаки. – Думал – они такие дураки, что оставят нам возможность связи?

– Заткнись! Придумал бы лучше что-нибудь! – ему в ответ со слезами на глазах яростно выкрикнула Невеста. – Я домой хочу! Ненавижу... Ненавижу это место! Почему все это происходит именно со мной?!

– Ждите! – внезапно промолвил Артист, нащупав что-то твердое в кармане своих белых брюк, мгновенно осознав, что его, в отличие от остальных, не обчистили, по-видимому, из-за того, что он был погружен в тот контейнер при слегка иных обстоятельствах. – Есть телефон!

И как только он достал из кармана мобильник, Аристотель ловко выхватил его из рук Артиста и торопливо принялся набирать номер своей матери. Но, как и следовало ожидать, позвонить ему не удалось.

– Вот дьявол! – в гневе сказал он. – Карточка заблокирована. Связи нет!

– Ты ведь слышал, что сказал адмирал, – с грустью промолвил Аллигатор. – Они аннулируют абсолютно все, где есть наши имена. Так что не удивительно, что они закрыли телефоны.

– Так... – вновь заговорил Апостол, нервно шагая туда-сюда, схватившись за свои кучерявые волосы, пытаясь в темноте широкого помещения увидеть хоть что-нибудь полезное. – Нужна какая-нибудь идея! Хоть какая-нибудь!

– Ладно, вы пока думайте... – лениво пробубнил Анзор, скрипя костями, поднявшись на ноги. – А я пойду разведаю, где мы вообще находимся.

– Я с тобой, – подхватил Андрей. – Заодно и отолью.

Парни неспеша направились в сторону широких дверей, понимая, что торопиться им теперь уже особо некуда, и, выйдя из ангара, оказались посреди неизведанного мрака. Они не видели ничего, только ощущали, как им в лицо дул легкий ветер и как на их головы падали крошечные капли дождя. Но вскоре глаза стали привыкать к темноте, и юноши отчетливо разглядели, что они находились на каком-то тихом и безлюдном пустыре в окружении бесконечных гор и лесов, где, как казалось, в радиусе нескольких сотен километров, кроме этого ангара, не было ни единого намека на какую-либо цивилизацию.

Абитуриенты были совсем одни.

В ночном небе сквозь тучи периодически выглядывала холодная луна. Дождь продолжался, но теперь он шел не ливнем, а отдельными, непостоянными и моросящими капельками, которые вызывали еще больше беспокойства и раздражения.

Дважды пройдя вокруг ангара и все-таки осознав, что они и понятия не имеют, где находятся и как отсюда можно уйти, Анзору и Андрею более ничего не оставалось, как прекратить исследование местности. Они устало направились к кустам, где расстегнули ширинки своих нарядных брюк и принялись опустошать мочевые пузыри под пение ночных цикад. И пока они это делали, их глаза невольно восхищались красотой гор, бесконечным количеством деревьев и сиянием звезд и луны, однако по ту сторону их глаз, творился такой кошмар, который они до этого еще никогда не испытывали и даже не были способны вообразить, что подобный диапазон эмоций вообще существовал.

– Юг там! – пытаясь забыться, тихо промолвил Анзор, глядя на темное небо.

– Откуда ты знаешь? – удивился Андрей.

– Ну... – затянул тот, – во-первых, это по звездам понятно. – Он закончил оправлять свою естественную потребность и застегнул брюки, – А во-вторых, по отражению солнечного света от луны тоже можно легко понять, где находится солнце. И находится оно сейчас вот там! – Анзор указал куда-то в противоположную сторону, а потом взглянул на свои электронные наручные часы. – Сейчас без десяти три ночи, а ровно в три часа солнце прячется на северо-востоке. Следовательно, если повернуться примерно на сто тридцать пять градусов, то мы будем смотреть на юг.

– Да? – непонимающе проговорил Андрей. – А я всегда думал, что это, наоборот, время по солнцу узнают.

– Именно. Но если уже знаешь, где север и где юг. Это чем-то напоминает теорему Пифагора. – Он усмехнулся. – Если знаешь длину катетов, то всегда можешь найти и гипотенузу. Тоже самое и здесь. Знаешь одно – знаешь и другое.

– Слушай... а где ты всему этому научился?

– Как это где? Природоведение, второй или третий класс... уже точно не помню. Урок на тему «Как узнавать время по солнцу».

– И ты все это до сих пор помнишь?

– Да, и, как ни странно, это единственная действительно стоящая вещь, которой меня обучили в школе. – Он с улыбкой почесал себе подбородок, на котором уже пробивалась юношеская поросль. – Да и вообще, если задуматься-то, то все самое нужное для существования, а точнее реально полезное, учат только в начальных классах, тогда как дальше начинают преподавать какую-то полную бессмыслицу, не имеющую никакого практического применения в жизни. В этом-то уж я, пожалуй, соглашусь с этим адмиралом.

– Ага. – Андрей тоже застегнул брюки. – А со следующего года тебя бы уже и этому не научили, ибо РПЦ усиливает свои позиции в школах. Они намеренны переписать все учебники. А факт круговорота земли вокруг солнца, да и вообще всей солнечной системы противоречит сам знаешь чему. Эх! – Он глубоко вздохнул, вспоминая школьные коридоры. – Да я боюсь представить: чему будут учить мою сестру в следующем году! У нее сейчас седьмой класс будет.

Вспомнив о сестренке, Андрей мгновенно задумался и о своей возлюбленной Анжеле, но Анзор его тут же вернул с небес на землю.

– Как говорил Альбер Камю: «Школа готовит нас к жизни в мире, которого не существует». Что ж, как бы там ни было... в полдень нам надо идти туда! – Он вновь указал пальцем на юг. – Наша цель находится где-то там.

– Какая еще на хрен цель? Ты серьезно думаешь, что мы должны...

– Я не знаю! Я просто говорю, что юг там... Все!

И не успев договорить, Анзор устало зашагал в сторону ангара, где все это время тускло горел свет от мерцающих в раскаленных бочках костров.

Андрей тоже направился в помещение к своим сверстникам, но перед этим он еще какое-то время постоял в тишине с самим собой, любуясь высокими горами и лунным светом, глубоко вздыхая, проговорив самому себе: «Эх, Анжела, ангел мой, куда же это, черт возьми, меня занесло-то, а?»

– Мать моя – женщина! – воскликнул Аист, заглянув в оставленный солдатами ящик с оружием. – Да здесь целый арсенал! Эти парни реально хотят, чтобы мы воевали.

Он аккуратно провел пальцами по леденящей стали орудий убийства, после чего содрогаясь, но при этом и не без любопытства медленно приподнял один из устрашающих автоматов.

– Да ты сюда посмотри! – следом заговорил Алкаш, который тоже принялся изучать содержимое ящиков. – Здесь полная коробка наркотиков! – Он вытащил какую-то пластмассовую темно-красную банку, в которой находились красно-белые пилюли. – Знаешь, что это?

– Нет, – ответил Аист, даже не особо-то и желая знать, заметив, что подобными баночками с таблетками действительно был заполнен целый подраздел одного из ящиков.

– Это, дружище, амфетамин «А»! – ответил Алкаш. – С недавних пор очень распространенная вещь. Разрабатывался нашими учеными специально для армии, но, как это всегда бывает, был скуплен и запатентован американцами... и теперь нелегально продается у нас на гражданке. – Он повернул баночку боком и принялся читать то, что на ней было написано. – Дает сильный выброс адреналина и тестостерона, при этом понижает психическое ощущение страха и сомнения, а также является обезболивающим средством на случай ранения... короче говоря, – он стал раскручивать банку, дабы ее открыть, – рекомендуется принимать солдатам перед боем. Но суть в том, что, если много заглотнуть, то можно хорошенько кайфануть...

С этими словами Алкаш торопливо положил две пилюли на ладонь и без каких-либо раздумий закинул их себе в рот.

– А ты, типа, все уже пробовал, да? – недовольно проговорила Арина, сидящая в нескольких метрах от этих ящиков на грязном бетонном полу.

– А что? – тут же ответил он, повернув голову в ее строну, но так и не подняв на нее своих глаз. – Я за жизнь хочу все испробовать... любое удовольствие! Живем-то один раз! – Он мгновенно достал еще одну таблетку и также молниеносно заглотнул.

А Арине же, впрочем, как и всем остальным, кто его услышал, стало очень тяжело на сердце, ибо каждый, кроме, как ни странно, самого Алкаша, в ту самую минуту начал размышлять о том, что жизнь действительно дается всего только один единственный раз. Но их мысли были очень неожиданно прерваны тем, что...

В стенах ангара раздался оглушительно громкий и язвительно пронзающий своей резкостью шум непредвиденной автоматной очереди, который в ту же секунду уже и затих, заставив молодых людей в очередной раз содрогнуться от страха, а некоторых так даже взвыть во весь голос.

– Ты что творишь?! Совсем сдурел?! – закричал Артем, увидев падающего на землю, не менее напуганного, чем все остальные, Аиста, который, как выяснилось, разглядывая оружие, не подумав о том, что оно могло быть уже заряженным, надавил на курок.

Автомат выпустил четыре пули, три из которых проделали в потолке дырки, а четвертая, отрикошетив от металлического основания, стала в течение последующей секунды с пугающим свистом летать туда-сюда по помещению, ударяясь о стены. А из-за сильной отдачи выстрела и неожиданности всего произошедшего Аист повалился с ног, приземлившись на шероховатый бетон, где уже катались выпущенные им только что гильзы.

– Ну ты даешь! – тяжело дыша, прохрипел Аристотель. – Я чуть было в штаны не наложил!

– Так... Оружие мы тебе больше не доверяем, – сказал стоящий рядом с развалившимся здоровяком Алкаш, подобрав с пола автомат и положив его обратно в ящик.

– Согласен! – с улыбкой ответил Аист, после чего, выслушивая многочисленные крики недовольства со стороны перепугавшихся девчонок, приподнялся на ноги, отряхнулся и добродушно промолвил: – Ну... по крайней мере, мы теперь знаем, что заряжены они боевыми.

– Конечно, боевыми! – нервно закричал сидящий в тени Андреев, который уже успел подержать в руках одно из этих орудий смерти. – Думаете, я просто так не стал стрелять в этого адмирала? Думаете, что все это игрушки?! Нет уж! Выкусите! – добавил он, вытирая невольно появляющиеся на глазах слезы.

И когда в ангаре вновь возникла тишина, Артист приблизился к этим зловещим ящикам и, разглядывая их содержание, с печалью на лице стал перечислять все, на что падал его взгляд:

– Автоматы, пистолеты, гранаты какие-то... – Он осторожно приподнял баночку с таблетками, по слогам прочитав на ней сложную надпись: – Альфаметилфенилэтиламины... для храбрости солдат в бою... в общем, все, что угодно, но только не бронежилеты, и я уж молчу про какие-то там бинты или же обычный спирт. – Парень в белом небрежно отбросил от себя эти бесполезные на его взгляд таблетки. – А проще говоря, нам заготовили билет в один конец. Даже удивляюсь, что нам и это выдали. Могли бы сразу застрелить.

– Ты действительно веришь, что наши родители нас всех так просто... – начал Арам обращаясь к Артему, однако так и не осмелился договорить.

– Не знаю, – мгновенно ответил тот. – Боюсь себе это даже представить. Однако... черт его знает! Все может быть. К тому же они ведь тоже...

– Люди? – в истерике вставила Ася. – Да какие они люди после всего этого, если своих собственных детей...

– Да не верю я этому адмиралу! – ее перебила Невеста.

– Валить отсюда надо! – промолвил Апостол.

– Куда валить? – с разочарованием заметил Андрей. – Мы хрен знает где... в горах! Там такая темень, как у негра в заднице! Куда идти ты собрался?

– Какая разница, куда? – выкрикнул Арам. – Главное бежать подальше отсюда!

– Ага. Кругом лес!

– К черту лес! К черту вообще все! Надо думать... думать!

– Почему?! Почему все это происходит?! Что мы такого сделали?! – неугомонно повторяла побледневшая Александра, подергиваясь в нервном тике.

– Нет уж! Мои родители никогда бы не позволили так просто... – пытаясь успокоить саму себя, все также взволнованно продолжала Ася. – Они будут искать... будут нас искать! Слышите?!

– Да никто нас искать не будет, – хрипло проговорил Толик.

– Заткнись! – на него тут же закричала Невеста.

– Нас будут искать! Ясно?.. – резко вмешалась и Настя. – Будут искать... и найдут!..

– А мои предки были бы только рады от меня избавиться, – тяжело вздыхая, произнес Архитектор, и ребята не без удивления покосились в его сторону. – Александр, – продолжил он, разговаривая с самим с собой, со злостью в опустошенных глазах пародируя голоса своих родителей: – ты уроки сделал? Нет, не сделал. Деньги заработал? Нет, не заработал, однако я их и не потратил... Молчать, бесполезная скотина! Да что ты вообще можешь? Сидишь целыми днями у нас на шее «со своей балалайкой»! Ешь с нашего стола, спишь под нашей крышей, а пользы от тебя... нэ-нэ-нэ... А вот мы в твоем возрасте уже были... Да какая, блин, разница кем вы были в моем возрасте?!

– Ну и что? – его недовольно перебил Анзор. – Мой старик тоже был не сахар. Но я ведь не жалуюсь, – добавил он и, подобно Архитектору, тоже принялся пародировать своего отца, размахивая руками, как боксер, и говоря с постановочным азербайджанским акцентом: – Да я... чемпион по боксу... мастер спорта... мой сын должен быть крепким... таким, как я, здоровым и сильным... я не потерплю в семье слабаков... упал, отжался... ты должен быть лучшим во всем... не позорь мою фамилию, сын... помни, кто твой отец и бери пример... блин!.. – Анзор фыркнул, резко прекратив недобрую пародию. – Хотел, чтобы я превратился в его бледную копию. Ну да! Мастер спорта, здоровый образ жизни... а сам инсульт схватил, и до сорока пяти не дожив.

Юноша с мыслями об отце резко подобрал с земли кусок разбитого кирпича и со злостью изо всех сил швырнул его об стену.

– А мои родители меня любят! – в истерике выкрикнула Ася.

– Мои тоже! – взвыла Александра. – Нас всех любят! Они за нами придут... придут...

– А что... твой батя правильно говорил, – с усмешкой заметил Алкаш, обращаясь к Анзору. – Помни своего отца, свою фамилию, корни, дабы... не забывал свое место.

– Какое еще место? – переспросил тот.

– А какое место может быть у хача? У параши, конечно.

– Да пошел ты!

– Да нет... я серьезно! Мои предки русские. Твои же предки были хачами. Это важно помнить!

– Иди ты в задницу! – возмутился Анзор. – Я-то знаю откуда протекают мои корни уж получше тебя. Но я, в отличие от идиотов, не разделяю людей по национальностям.

– Ага. По породам! – усмехнулся Алкаш, но в этот раз его язвительное замечание осталось без внимания.

– Не важно, кем были твои предки. Важно то, кем ты становишься сам. Родители – это всего лишь точка отправления. Но в какую сторону идти от этой точки – каждый для себя сам должен решить, – устало заявил Артист, лежа на бетонном полу в центре ангара.

– Ну да, – тут же улыбнулся Апостол. – Курица не яйцо.

– А яйцо не курица! – добавила Алиса и, слегка призадумавшись, с грустью продолжила: – Вот только не каждому яйцу дают вылупиться той птицей, которой бы оно хотело. Можно говорить что-угодно, но наши предки определяют нам судьбу намного больше, чем мы того можем себе представить.

– Мы рождаемся, чтобы искупить грехи отцов, – вздохнул Апостол, вспомнив какую-то недавнюю воскресную проповедь.

– А я своего отца даже не помню, – опустошенно промолвил Аристотель.

– Зато у тебя мамаша похлеще всех наших будет, – заметил Артем.

– Это да, – тот с грустью улыбнулся.

– А вот моим предкам на меня наплевать, – неожиданно добавил сидящий в стороне Аллигатор. – И всегда было. Я для них что есть, что нет. Ухожу-прихожу... им все равно, где я, с кем я, вернусь ли домой?.. Меня-то они уж точно искать не будут.

– Блин, чувак... это хреново, – произнес Андрей с явным сочувствием.

– Первые пятнадцать лет нашей жизни... ну плюс-минус два-три года... зависит от личности... – очень тихо и спокойно заговорил Аист, вспоминая свой дом, – мы были наивными и жили так, будто... да я даже не знаю, как это объяснить! Мы были обыкновенными детьми и воспринимали все, как должное. Нам наши родители, учителя, друзья, случайные прохожие говорили, что такое «хорошо», а что «плохо», что «правильно» и «неправильно». И мы, будучи несознательными обезьянками, все принимали на веру, считая, что все, что говорят нам окружающие и уж тем более взрослые, – это чистая правда. И на этом мы учились, росли. – Слегка хриплый голос юноши медленно успокаивал ребят. – Однако ближе к пятнадцати годам вся наша жизнь переворачивается вверх дном. Мы начинаем думать своей головой... даже если и не всегда удачно. Мы начинаем гулять там, где нам быть вовсе не обязательно, ночуем где угодно, но только уже не дома... и познаем мир совсем с другой стороны. Узнаем, что, оказывается, можно безнаказанно лгать и нарушать правила, что наши учителя и родители, которые раньше считались безупречными, являются такими же людьми... с недостатками и глупостями. Да и вообще все, что раньше было белым, на самом-то деле оказывается черным.

– Ага, – добавил Артем. – И вторые пятнадцать лет человек уже живет не верой, а сомнениями ко всему, так как теперь уже есть с чем сравнивать. Ты об этом?

– Именно. – Аист кивнул. – Мы видели, каким этот мир должен быть, а он должен быть именно таким, каким он существует в детских фантазиях, а потом вырастаем и узнаем, что он-то совсем не такой. Поэтому мы и превращаемся в маленьких бунтарей, максималистов и анархистов, принципиально идущих против любой системы, ибо думаем, что нам до этого всегда все лгали и что, кроме лжи и притворства, в этом мире ничего больше нет.

– А ничего больше и нет! – вставил Толик.

– Ну не все же вырастают хулиганами, – заметила Алиса. – Многие как были паиньками, так такими и остаются. Или наоборот. Были хулиганами в пять лет, остаются такими же и двадцать пять.

– А это-то как раз значит, что подобная личность просто не растет... не развивается. – Здоровяк улыбнулся. – Еще Сиддхартха говорил... и я с ним полностью согласен: «Учиться – значит меняться».

– Кто-кто? – переспросил Алкаш, но его вопрос остался без ответа.

– Если человек был верующим и послушным, то для самообразования он со временем просто обязан стать нигилистом и бунтарем... и наоборот. В противном случае он дегенерат, ограниченный в своем развитии, и просто деградирует дальше.

– Хочешь сказать, что я должен перестать верить в бога, чтобы выйти на новый уровень мышления? – недовольно произнес Апостол. – Ну уж нет! Бред какой-то.

Аист не ответил.

– Однако к тридцати годам... – теперь уже Артем продолжил мысль. – По истечении вторых пятнадцати лет жизни человек открывает для себя новую главу...

– Потому что к этому времени люди уже давно обзаводятся семьей, у них у самих появляются дети, и для того, чтобы их воспитать и прокормить, они сами начинают лгать, – усмехнулся Артист.

– Да нет же! – Тема покачал головой. – Просто уже прошел период абсолютной веры и период абсолютного отрицания всего, и теперь, ссылаясь на то и на это, человек начинает формировать свою собственную концепцию мира, свои собственные законы и понятия о «правильном» и «неправильном»...

– То есть до тридцати лет мы не имеем право излагать свои мысли, ибо до этого они якобы необъективны? – скептически спросил Толик, скривив лицо. А стоящий рядом Аристотель в качестве ответа молча пожал плечами, давая понять, что, видимо, так оно и есть.

– И уже через следующие пятнадцать лет, а точнее где-то к сорока пяти годам, человек не только окончательно формирует свои собственные правила, но и живет ими, применяя их на практике и неосознанно внушая их окружающим. – Артем продолжал развивать мысль Аиста, но тот сам хотел довести начатую тему до конца.

– А после шестидесяти лет... – подхватил здоровяк, – личность становится настолько уверенной в своем понимании мира и в своей правоте, что он сам того не замечает, как останавливается в развитии, думая, что он уже и так знает абсолютно все. И его уже ни в чем не переубедить. Он становится не способен впитывать новую информацию, ибо боится разрушать свои взгляды, даже если они явно неправильные и несостоятельные. У личности появляется зона комфорта, и человек боится ее покидать.

– Эта зона комфорта появляется у людей и в двадцать, и в пятнадцать лет! – заметил Артист.

– А после семидесяти пяти лет это уже не личность, а камень или же тупое бревно, с которым даже смысла нет разговаривать, так как все восприятие мира этих людей уже давно устаревшее и является куда более иллюзорным, чем у маленьких детей. Но в отличие от детей, они уже давно лишены всякой надежды на развитие и образование.

Девушки совсем не понимали, зачем Аист вообще поднял эту тему, но пока он и другие юноши обо всем этом говорили, в ангаре давно стихли крики. Паника прекратилась, и даже становилось как-то уютно, будто ребята и вовсе не были похищены, а просто пошли куда-то в лес на пикник и тихо мирно общались между собой у костра.

– Люди, как деревья, – продолжал здоровяк. – Пока они молодые, они подобны мягким ветвям, способным выгнуться в любую сторону и принять любую форму. Вырастая мы становимся все более твердыми и с каждым годом нас, оказывается, легче сломать, ибо утрачиваем возможность адаптации. А под старость мы и сами ломаемся от собственной же сухости... твердости и ограниченности.

– Хочешь сказать, что наших родителей чем-то сломали, если они все это допустили? – неожиданно взвыла Ася, совсем не уловив смысла того, что только что здесь было сказано.

Аист лениво отмахнулся, не собираясь ей отвечать, так как не видел смысла, после чего принялся уже в который раз осматривать мрачное помещение. Однако же Аристотель все-таки решил дополнить эту уже прозвучавшую мысль о том, что человеческая жизнь делится на несколько циклов, каждый из которых длится примерно по пятнадцать лет:

– А я бы все это расписал по Фрейду! – Он усмехнулся. – А точнее... пока мы молокососы, мы вообще не думаем о сексе. Ближе к пятнадцати годам у нас начинают бурлить гормоны, но поскольку дают-то нам нечасто, то есть... что поймал, то и поимел, и раз на раз не приходится... отсюда и возникает бунтарская раздражительность. А ближе к тридцати годам люди женятся, выходят замуж, и секс становится более-менее регулярным, в связи с чем пропадает и вспыльчивость. – Он призадумался. – Ну а у тех, у кого не пропадает, тот, наверное, импотент. А вот к сорока пяти годам, думаю, тема секса уже давно приедается и уходит ну, если не на последнее, то уж точно не на первое место. Ну а после шестидесяти так, наверное, уже вообще кол вниз... и не стоит... и, видимо, из-за этого старики так часто бузят.

Аристотель засмеялся от собственных же слов, но его уже никто не слушал.

А Анзор тем временем, увидев в открытом рюкзаке Андрея школьный атлас, который тот намеревался сдать в библиотеку в выпускной вечер (но не смог этого сделать, ведь библиотека в тот день оказалась закрытой), вытащил эту голубоватую книжицу и тут же принялся искать карту Абхазии.

– Вот! – открыв нужную страницу, заговорил он, указывая сидящим возле него девчонкам на границу России и Грузии. – Теоретически мы где-то здесь!

– Ой, – улыбнулась Настя. – Это не так уж и далеко от дома.

– Ага, – усмехнулся Артем, подойдя поближе, дабы тоже увидеть карту, – ты на масштаб посмотри, дура! То, что здесь один миллиметр, в реальности сотня километров, как минимум!

От этих слов на лице Насти вновь нарисовались слезы. Она, сидя на полу, подобно всем остальным девчонкам, обхватила свои ноги и, уткнувшись лицом в коленки, тихо заревела.

– Так это что же получается? – удивился Артем, продолжая глядеть на страницы помятого атласа. – Мы в Азии?

– Теоретически да... – медленно и очень осторожно ответил Анзор, ибо он впервые слышал, чтобы кто-либо называл эти земли Азией. – Хотя это спорный вопрос. Но точно можно сказать, что мы находимся на самой границе континентов, если, конечно, мы действительно пребываем там, где нас адмирал «поприветствовал».

– А я всегда мечтала побывать в Азии, – тихо сказала Александра.

– Ага! Добро пожаловать! – ехидно промолвил Анзор.

– А я в Амстердаме! – им со спины крикнул Алкаш.

– А я на Антарктике! – с возмущением вставил Артист. – О чем вы думаете? Надо выбираться отсюда!

– Придумал! – громко закричал Апостол, выхватив из рук Аристотеля мобильник. – Нужно найти телефонный кабель! Если здесь есть что-то подобное, то я смогу попытаться подключиться к интернету.

– Точно! – вставил Толик, торопливо спрыгнув с металлической перегородки, на которой сидел, тут же начав прогуливаться по периметру ангара в поисках каких-либо проводов.

– Вы чего? Совсем отчаянные? – продолжая дрожать перед страхом неопределенности, неестественно засмеялся Архитектор. – Это же мобильный телефон! Как вы его через кабель к интернету собираетесь подключать?

– Молчи, если не знаешь! – деловито ответил Апостол, шагая вдоль ржавой стены, освещая ее светом яркого экранчика прибора связи. – Главное не то, что это телефон, а то, что это еще и компьютер!

– Да бесполезно! – заговорила Алиса, сидя в самом центре помещения возле раскаленной бочки. – Неужели вы не понимаете, что мы здесь все умрем!

– Молчи, дура! – на нее мигом закричали девчонки.

Но та не замолкала:

– Нас купили, как дешевый товар в магазине, для какого-то эксперимента. Мы просто куски мяса. И, как в фильме ужасов, я уверенна, что они сейчас за нами наблюдают. Вы слышали, что сказал адмирал? Да мы уже давно все вычеркнуты из списка живых! Я уверена: они даже могилы с нашими именами поставили.

– Хватит! – взвыла Невеста, пытаясь закрыть Алисе рот. – Если ты сейчас не заткнешься, я сама тебя задушу!

– Это такой эксперимент! – продолжала та, выдумывая на ходу. – Или что... а если нас клонировали? Да. Нас настоящих скинули сюда умирать, а тех, которых вывели из пробирки, заменили на нас. И теперь они живут вместо...

– Замолчи! Замолчи! Хватит!

– А как ты еще объяснишь, что наши родители все это допустили, а?

– Я не знаю!.. Не знаю!..

– Ребята! – неожиданно раздался голос Аллигатора из темного уголка помещения в противоположном конце ангара. – Апостол, Толик, я нашел!

Здоровяк приблизился к какой-то покрытой паутиной и грязью металлической коробке, висящей на стене, куда было проведено множество ржавых проводов, и где красным, заквадраченным шрифтом было написано «Аварийная связь».

– Шикарно! – сказал Толик, подойдя к этой коробке, мгновенно открыв ее и увидев в ней старую телефонную трубку, не имеющую никаких средств для обратной связи. – И, разумеется, не работает! – добавил он, приставив прибор к уху, расчищая всю эту конструкцию прошлого века от пыли, пытаясь прочитать крошечные надписи на обратной стороне металлической дверцы.

– Аварийная связь Советского Союза! – усмехнулся Аллигатор, когда Толик с Апостолом ловко сняли декоративные панели мобильного телефона, обнажив блестящие микросхемы. – Страны-то уже давно такой нет! А военный ангар все еще стоит! Не хватает только красного флага и бабы с веслом... для культурного просвещения!

– Ну... – начал Толик, зубами надкусив конец старого кабеля, дабы оголить электроды, – как бы там ни было, а все хорошее, что есть в нашей стране, было построено еще при СССР.

– Но мы сейчас не в нашей стране! – недовольно проговорил Апостол.

– А уж в этих странах тем более! – добавил он, подсоединив кончик ржавого провода к определенным точкам на микросхеме разобранного телефона. – Ну как? Есть сигнал?

– Должен быть! Жди! – нетерпеливо ответил кучерявый, набирая какие-то комбинации на миниатюрной выдвижной клавиатуре мобильника. – Если, конечно, этот кабель вообще куда-то ведет. Погоди... посылаю, принимаю... Есть контакт! – У Апостола загорелись глаза. – Скорость: не более одного бита... в минуту!

– Ну... лучше, чем ничего! – Толик вздохнул с чувством появившейся надежды.

– Так, – заговорил Аллигатор, наблюдая за всем этим процессом хакерского подключения, ничего в нем не понимая, – а я, признаться, голодный.

– Да, думаю, среди нас нет сытых, – сказал Арам, подойдя к этим ребятам. – Ну разве что воплями девчонок. Они когда-нибудь прекратят истерику?

– Взял бы и успокоил их! – возмутился Апостол, присев на корточки. – Ну вот! – добавил он, уставившись в маленький экранчик телефона, где с огромным трудом можно было что-либо прочитать. – Страницы наших социальных сетей... удалены! Электронная почта тоже!

– Вот суки! – сквозь зубы проговорил Аллигатор, понимая, что удаление его страницы из сети означало еще и то, что и все сочиненные им песни, которые он загружал в интернет, тоже исчезли безвозвратно, как и все те кружки общения по интересам, где у него уже было не менее десятка тысяч поклонников. – А, может, есть какой-нибудь другой способ связаться с предками?

– Какой другой? – недовольно произнес кучерявый. – Все сейчас общаются только через те или иные соцсети. Я вот лично, наверное, лет пять ничем другим не пользовался. Никто уже даже почту не проверяет!

– А новый аккаунт создать или же анонимно отправить? – спросил здоровяк.

– Анонимность в интернете? Ты шутишь? – усмехнулся Толик, всем своим видом давая понять Аллигатору то, что тот и понятия не имеет, о чем говорит. – Чтобы создать новую страницу в социальной сети, нужно подтверждение электронной почты, а чтобы создать электронную почту, нужен телефонный номер, для подтверждения через СМС. В общем, полный круговорот. Кабалистика в деле! И даже если бы эта карточка не была заблокированной и мы все это могли провернуть, с данной скоростью передачи информации на весь этот процесс уйдет, как минимум, неделя.

– А просто позвонить? – неожиданно вставил Арам. – Это ведь телефон! Связь как бы есть...

– Мы подключены, во-первых, нелегально, а во-вторых, к интернету! – ответил кучерявый. – Ты хоть знаешь, сколько информации занимает отправка голоса туда и обратно? А то... позвонить! – Он усмехнулся. – Да с таким подключением даже азбука Морзе запоздает на год!

– И что тогда делать? – здоровяк со злостью пнул лежачий на полу камень.

– Значит так! Нам надо следующее, – недолго думая, деловито заговорил Толик, положив Апостолу руки на плечи, облокотившись на него со спины, тоже посмотрев на яркий экранчик прибора. – Ты определи наше местонахождение!

– Да, сейчас. Уже почти нашел. Жди! – ответил тот, продолжая вводить различные комбинации в телефон, очень умело перебирая пальцами по крошечной клавиатуре.

– И, главное, узнай: откуда мы получаем сигнал!

– В смысле? – удивился Апостол, взглянув на Толика через плечо.

– Данный кабель подключен к какой-то системе, где есть интернет, ведь так? Иначе, как еще бы у нас появился доступ в сеть? Правильно?

– Ну это-то понятно. Но зачем тебе знать: откуда мы его ловим?

Толик сделал глубокий вздох и, начав неторопливо прогуливаться по помещению, тихо заговорил:

– Неужели вы не видите, что здесь происходит? Эти мужики скинули нам, каким-то там случайным подросткам, целые ящики с оружием, просто сказали: «Идите воюйте! Ловите террориста!» – и оставили нас одних. А что, если мы сейчас разбежимся в разные стороны кто куда... кто в лес, а кто в горы. Думаете, они об этом не думали?

Апостол и Арам переглянулись, не совсем понимая, что он всем этим хочет сказать.

– Алиса права, – сделав недолгую паузу, продолжил Толик, тихо скрипя спичкой в зубах. – Это явно какой-то военный эксперимент. И, судя по всему, это эксперимент наивысшей государственной важности. Иначе зачем еще им было привлекать высших офицеров? Эти солдаты находятся где-то рядом, наблюдают за нами. Думаете, куда это они, бросив нас здесь, все направились? Здесь поблизости должна быть их военная база, а, возможно, даже граница. К тому же я не думаю, что на том модном лимузине можно куда-то далеко уехать. Да и сам адмирал сказал, что они будут следить за нами, а во время боя прибудут с фланга. Иными словами... – Юноша приставил руку к своему подбородку и, надавив на него, стал хрустеть шеей, демонстрируя тем самым свою решительность и непоколебимость. – Они где-то рядом!

– Нашел! – сказал Апостол. – Черт! Ой, прости меня, господи! Так! Мы действительно в Абхазии. Где-то недалеко от какой-то... Ажары. А интернет мы ловим... – он тихо прохрипел себе под нос, введя в прибор связи новую команду. – Интернет мы получаем из некоего объекта к северо-западу. И, судя по всему, это действительно какая-то военная база или что-то в этом роде.

– Ну и что? – заговорил Аллигатор. – Думаешь, они тебя будут слушать? Да к ним пойдешь – они тебя либо опять сюда отправят, либо расстреляют на месте. Мы же для них овцы.

– Да я знаю! – ответил Толик, аккуратно сняв с себя пиджак, в котором было жарко. – Но я к ним пойду не домой проситься.

Парни вновь переглянулись между собой, начиная понимать, что у их товарища имеется какой-то особый план, который он им пока не рассказывает, по-видимому, из-за того, что желает сначала все взвесить и перепроверить перед тем как вообще оглашать свои идеи. Но уже через несколько секунд, посмотрев на экранчик мобильного телефона и прочитав там информацию о том, что военная база, которую он надеялся найти, расположена довольно-таки недалеко, Толик, деловито присев на корточки, достал из заднего кармана черных брюк свой таинственный белый коробок и, аккуратно демонстрируя его ребятам, тихо заговорил:

– Вы знаете, что это за спички? Вы меня часто о них спрашивали, но я всегда уходил от ответа. И хотя я уверен, что мы в этом ангаре на прослушке, думаю, теперь уже можно сказать правду. – Он неторопливо вытащил из коробка одну палочку и, с придыханием глядя на красноватую верхушку серы, продолжил: – Это спички, которыми пять лет назад мой отец вместе с другими оппозиционерами власти хотел уничтожить Кремль после очередного переизбрания нашего президента.

– Да ладно!.. – усмехнулся Арам.

– Решил развести костерчик? Ну-ну! – подмигнул Аллигатор.

Апостол тоже хотел пошутить на эту тему, но все-таки понял, что его одноклассник говорит абсолютно серьезно.

– Все шло идеально, – продолжал Толик, – и замысел был почти безупречен. Надо было только поджечь фитиль мощного самодельного динамита. Все делалось из подручных средств. Операция была давно запланирована. Все необходимые материалы для взрывчатки незаметно проносились уборщицами изо дня в день. Но... – Молодой человек сделал глубокий вздох. – В самый последний и ответственный момент спичка не зажглась.

С этими словами он молниеносно ударил тонкой деревянной палочкой по боковой части белого коробка и сера тут же окуталась голубоватым пламенем. А парни, которые его слушали, в эту самую минуту стали совсем по-другому смотреть на своего товарища, боясь принять мысль о том, что Толик действительно мог быть сыном какого-то революционера. Они, затаив дыхание, тоже стали взирать на это крошечное пламя в его руке, молча ожидая продолжения истории.

– На какие-то там повторные попытки времени у них конечно же не было. Счет шел на секунды. Им пришлось бежать, многих застрелили на месте. В тот же вечер, как это часто бывает, когда перед людьми встает выбор между идеей и деньгами, появился предатель, который сдал всю команду активистов, включая моего отца, как главного организатора попытки политического переворота. Батю забрали из дома прямо на моих глазах посреди ночи. С тех пор о нем больше никто никогда не слышал. И единственное, что от него осталось, – это пара штанов и вот эти спички. – Толик с грустью в глазах, ловко взмахнув пальцами, выбросил черную, прогоревшую и корявую после огня палочку, после чего задумчиво усмехнулся и продолжил: – Причем... самое странное, что тот предатель, который всех сдал, на следующий же день повесился. Иуда хренов! А в прессе даже слова не написали обо всем этом, видимо, посчитав, что одна только мысль о том, что Кремль мог бы быть взорван, уже является актом экстремизма. – Толик хрипло вздохнул. – Мы с матерью были вынуждены покинуть столицу. Сперва перебрались в Архангельск к дяде, потом в Астрахань.

– Да? – удивился Апостол. – А я всегда думал, что ты вообще с Сахалина... из какого-нибудь Александровска или Анива.

– Да, большая у нас матушка-Россия! – тихо вставил Аллигатор, вообразив себе расстояния между перечисленными городами.

– И последние слова, которые сказал мне отец, в минуту, когда его схватили эти люди из черного автомобиля, были: «Крепись, сынок! Когда-нибудь придет и твое время!» – продолжил Толик. – Я тогда был мелким, глупым... еще не понимал, что все это могло означать. Но сейчас-то я понимаю, ибо это время пришло! – Он приподнялся с корточек и гордо выпрямил спину. – Это время нашей с вами войны и нашего сопротивления! – Он с ненавистью на лице указал пальцем в ту сторону, где, по их предположению, находилась база российских солдат. – Эти люди посылают подростков в бой, используют нас, как пушечное мясо, диктуют кому из нас жить, а кому, когда и как умирать... а сами при этом сидят в бронированных лимузинах и носят золотые погоны. Нет уж! Настало время дать им отпор, заявить о правах, которые у нас отобрали, и завершить начатое моим отцом дело! – Юноша на мгновение приостановил свой воинственный монолог, посмотрев в сторону темно-зеленых ящиков. – Я предлагаю взять данное нам этими волками оружие и пойти против них же!

– Я с тобой! – заслушавшись своего товарища, тихо, но очень уверенно произнес Арам, понимая, что в словах Толика кроется истина, с которой он был полностью согласен.

– Так... Стоп-стоп-стоп! – неожиданно приподняв руки вверх, заговорил кучерявый. – Ты хочешь напасть на наших, да? Я тебя правильно понял?

– На их безнаказанность должно быть хоть какое-то противодействие, – одобрительно кивнул тот, что держал спичку в зубах. – Они думали, что мы будем им подчиняться, будем послушными кроликами... подопытными... но так пусть узрят, кто мы на самом деле! Уничтожим их их же оружием! – Он снова указал рукой на северо-запад.

– Нет-нет-нет! – проговорил Апостол, категорически не соглашаясь с этим пареньком. – Во-первых, мы даже не знаем, что там находится. Там может быть какое-нибудь мирное поселение, или же город, или вообще ничего. Верить точности этой аппаратуры... ну ты сам понимаешь. – Он продемонстрировал старые провода их самодельного средства связи со всемирной паутиной.

– Но мы и не знаем, что там на юге... – вставил Арам, однако его словам не придали значения.

– А во-вторых... – уже более серьезно продолжил Апостол. – Вы что, совсем спятили? – Он повертел пальцем у виска. – Их целая армия! К тому же... если и идти в бой, то лучше уж против какого-то там араба, неверного и обрезанного, нежели против наших собратьев... православных. Так что, Толик, даже не думай!

– Так или иначе, а я уже все решил. Я иду туда!

Апостол фыркнул с явным недовольством, небрежно выпустил из рук этот разобранный мобильный телефон, понимая, что бесполезно пытаться через него с кем-то связаться, и, не желая более находиться в этой компании, направился в сторону горящих бочек, находившихся в противоположном конце ангара, где и пребывала большая часть ребят.

– Нет, парень, – в сомнениях сказал и Аллигатор, глядя на то, с какой уверенностью кучерявый отвернулся от воинственно настроенного Толика, – думаю, Апостол прав. Мне тоже ненавистна вся эта ситуация, и я с удовольствием бы набил морду тому морячку, но... – Он задумчиво стал выпускать воздух из своих надутых щек. – Идти с оружием против наших солдат, даже несмотря на то что они нас сюда закинули, – это too much! – Он вымолвил последние слова с идеальным английским произношением, после чего неохотно, но все же повернулся к товарищу спиной и медленно удалился.

Остался только Арам.

– Вы слышали? – вернувшись к остальным, с насмешкой заговорил Апостол, через плечо указывая большим пальцем в сторону того темного уголка, откуда он только что явился. – Толик намерен взять эти пушки и пойти против тех солдат, что нас сюда привезли.

– Да? – усмехнулся Аист. – И где он их найдет? Я уже пять раз обошел все вокруг. Здесь, кроме гор, лесов и темноты, более ничего нет.

– Ну... мы как бы получили слабый сигнал интернета, – лениво ответил кучерявый, присев на грязный пол возле раскаленной бочки. – В десятке километров отсюда есть какой-то объект с налаженной связью. Учитывая то, что я к ним не смог по-нормальному подключиться, мы предположили, что это какая-то военная база. Возможно, даже та самая, куда скрылась вся эта армия...

Однако Апостолу так и не дали договорить до конца, ибо как только он упомянул о связи с интернетом, все тут же начали закидывать его бесконечными вопросами о возможности проверить свою электронную почту, странички социальных сетей и прочие сайты, где бы они могли написать своим друзьям или же родителям и заявить о возникшей перед ними ситуации, из-за чего кучерявому пришлось в последствии по десять раз объяснять каждому из них, что с тем хакерским подключением, которое ему удалось установить, ничего из подобных действий, осуществить было практически невозможным. Он даже сам удивился, что вообще смог куда-то подключиться и узнать то, что узнал.

– Погоди-погоди! – неожиданно вставил Алкаш, обратившись к Апостолу, глядя на то, как в нескольких метрах от него Арам, подойдя к ящикам с оружием, вытащил оттуда какую-то большую коробку, тогда как Толик достал два тяжелых автомата и, деловито перекинув их себе на плечи, направился обратно в противоположный конец помещения. – Они что... серьезно?

– Еще как! – промолвил Аллигатор с легкой ухмылкой. – Черт, курить охота!

– Я тоже бы прикурила, – сказала Арина. – У кого-нибудь есть сигарета?

– Так, я не понял! – выкрикнул Алкаш в сторону Толика, торопливо поднявшись на ноги и подойдя к ящикам с оружием. – Быстро вернул пушки на место!

Но тот конечно же не подчинился, а только искоса посмотрел через плечо на того, кто посмел себе заговорить в приказном тоне.

– Вот, сука! Предатель! – ему вслед очень язвительно промолвил Алкаш, после чего с полными решительности глазами повернулся ко всем остальным ребятам и обеспокоенно заговорил: – Я вижу, вы совсем не понимаете, что тут происходит! Нас привезли сюда, и, можно сказать, дали величайшую честь, которую только можно получить от своей страны! Ведь не кому-нибудь, а именно нам поручили захватить этого террориста. – Он указал рукой в ту сторону, куда показывал адмирал, рассказывая молодым людям о задании.

– Не захватить, а убить! – его мгновенно поправила сидящая на грязном бетоне Невеста.

– Не вижу в этом никакой чести, – добавила Альбина.

– Вы знаете, сколько жизней уничтожил этот герой Аль-Каиды... или как его там называют? – все также решительно продолжал Алкаш, каждым своим движением демонстрируя то, что он здесь лидер. – Среди его жертв были сотни наших граждан! Да на земле нет такого здравомыслящего человека, кто не желал бы ему смерти! И этот монстр сейчас находится всего в каких-то десяти километрах от нас!

– И ты думаешь, что мы сможем его поймать? Мы? Сборище оборванцев? – скептически глядя на своего одноклассника, промолвил Аристотель.

– Знаешь... – Алкаш уже начал отвечать, но резко запнулся и перефразировал мысль: – Я не знаю, поймаем ли мы его или нет? Не знаю: зачем это именно нас сюда послали? Но я уверен, что у наших властей и на это была какая-то своя причина. И я очень надеюсь, что нам удастся пристрелить этого ублюдка!

– А что, если нас всех убьют? – взволнованно спросила Настя.

– А что, если нет? – молниеносно ответил он. – А что, если у нас получится и мы вернемся домой? Да мы, мать вашу, до конца дней будем героями!

– К черту героизм! – неожиданно вставил белобрысый Андреев, выйдя из тени и очень медленно подойдя к Алкашу. – Этот самый Абдул Назид-Эва... Никогда не забуду это имя! Он виновен в смерти моих двоюродных сестер. Близняшки... – тихо добавил он. – Одиннадцать лет. Они были с моим дядей в том самом метро, когда произошел теракт.

После этих слов повисла недолгая тишина.

Юноши не знали о чем и думать.

А Андреев тем временем молча окинул своих сверстников пугающим, холодным взглядом, давая каждому понять, что он обязательно пойдет в бой и по возможности лично пристрелит того, к кому питал неземную ненависть, после чего также неторопливо вернулся в тень, где он до этого и сидел.

– И как вы себе представляете его ловить? – озадачено поинтересовалась Алиса. – Это вон у Толика, как всегда, есть какой-то план. А вы что собираетесь делать?

– У Толика? План? – Алкаш фыркнул, с недовольством посмотрев в тот угол, где был паренек, чье имя он только что озвучил. – Его план – это тупо пойти и предать родину, когда она, по сути, предоставляет ему шанс совершить подвиг мирового масштаба!

– Да? – недовольно заговорил Анзор. – А кто-нибудь вообще спрашивал нашего согласия: хотим мы того или нет?! А то... подвиг, блин, совершить... – Он с яростью в глазах развязал надоевший ему и уже давно искривленный узел фрачной бабочки.

– А тебе что... страшно? Струсил? – глядя на сидящего Анзора сверху вниз, злобно промолвил Алкаш, на что тот медленно и довольно театрально приподнялся на ноги, пристально глядя этому самозваному лидеру в глаза.

– Струсил, говоришь?

– А разве нет?

Продолжая смотреть на одноклассника, ни разу при этом не моргнув, Анзор наигранно улыбнулся и, протянув руку в бок, неожиданно и очень резко поднял из ящика тяжелый автомат, ствол которого игриво перекинул себе на плечо. После этого жеста он, сохраняя эту неестественную улыбку на лице, гордой походкой зашагал в другой конец ангара, где был Толик и Арам, давая понять, что не является трусом, однако, если и пойдет в бой, то уж точно не по приказу какого-то там адмирала.

– Ну иди-иди! Еще один дезертир! Хотя ты же азербайджанец. Что с тебя взять, придурок... – ему вслед крикнул Алкаш.

Но тот юноша даже не оглянулся.

– А я их понимаю, – после недолгой паузы заговорил Артист, указав в обратную сторону данного помещения. – Этот Абдул Назид-Эва никому из нас лично не сделал ничего плохого, ну... кроме тебя, конечно... – Он торопливо бросил взгляд на сидящего в стороне Андреева. – А следовательно, с чего это мы должны его ловить? Это не наша война! Да и мы не солдаты! Однако же эти парни, именуемые нашей армией, в отличие от того же террориста, похитили нас и теперь посылают нас на верную смерть... И кто же здесь настоящий террорист?

– Ага! – Алкаш его перебил и язвительно добавил: – Ущербную, блин, ошибку природы забыли спросить!

В этот момент Артисту тоже захотелось подняться с холодного бетона и из принципа уйти в команду Толика, но он не стал этого делать, ибо посчитал, что сидящая в метре от него Александра может оценить подобный поступок, как акт трусости с его стороны.

– Ты что творишь? – неожиданно вскочила Настя, увидев, как Аристотель достает из школьных сумок различные, теперь уже никому ненужные тетради и учебники и кидает их в горящую бочку для того, чтобы было больше огня, а следовательно, и света. – Дай сюда! – Она выхватила из его рук белую книжицу, которую тот вытащил из ее сумки. – Это же Анна Ахматова! Нельзя такое сжигать! – навзрыд проговорила она, прижав сборник стихов к груди, после чего присела обратно на пол, продолжая тихо реветь.

Глядя на всю эту сцену, абитуриенты были удивленны, ибо никогда не думали, что эта девушка вообще читала школьную литературу, так как всегда строила из себя дурочку, пытаясь во всем быть похожей на Асю. Но вскоре осознали, что суть не в том, что она была знакома или же не знакома с творчеством великой поэтессы, а в том, что она просто не хотела расставаться с тем, что в этом чужом месте хоть как-то напоминало ей о доме.

– Значит так... – продолжал Алкаш, понимая, что настало время для принятия серьезных решений. – Как сказал адмирал, нам перед заданием желательно бы изучить место, куда вообще идти. И как только начнет светать я предлагаю кому-нибудь отправиться на разведку.

– Какую еще разведку?! – взвыла Арина. – Вы что в солдатиков не наигрались?

Но ее слова так и остались незамеченными.

Юноши стали молча переглядываться между собой, надеясь, что кто-нибудь-то из них все же отважится вызваться добровольцем, так как на самом деле никто из присутствующих здесь не желал далеко уходить от ангара, дабы не заблудиться в незнакомом лесу и конечно же не попасть под случайную пулю, хорошо зная из многочисленных средств массовой информации о том, что данная территория уже несколько лет являлась зоной военных действий.

Тишина продолжалась долго. И ребята уже подумывали о том, что им придется выбирать кого-то методом жребия или же простого голосования, но неожиданно раздался низкий голос:

– Я пойду! – уверенно сказал Архитектор.

Молодые люди посмотрели на этого белобрысого паренька и, несерьезно усмехнувшись, почти хором ответили: «Да сиди уж!»

– А что? – промолвил он с легким удивлением. – Я хочу пойти!

Однако и в этот раз его словам не предали значения.

А когда он в третий раз заявил о том, что желает отправиться на изучение местности, его и вовсе проигнорировали.

– А-у-у! – продолжил он. – Вы меня вообще слышите?

– Да, надоел уже всем... – злобно начал Алкаш, но так и не посмел завершить фразу до конца.

Архитектор, разъяренный от подобного отношения к себе со стороны своих сверстников, поднялся на ноги, схватил из ящика пистолет и очень ловко зарядил его, нацелив на не воспринимающих его всерьез молодых людей.

– Почему вы меня никогда не слушаете?! – со слезами на глазах надрывая горло, прокричал он, начав водить оружием туда-сюда, целясь то в одного, то в другого.

А ребята, увидев пистолет в руках содрогающегося от злости и страха Архитектора, мгновенно застыли на месте, чтобы не провоцировать его на совершение какой-нибудь глупости. Они впервые за долгое время их знакомства с Архитектором увидели его в разгневанном состоянии, ибо, как им казалось, он всегда ко всему был абсолютно безразличен, а посему в данный момент боялись произнести хоть слово, не зная, как этот молодой человек на все это сможет отреагировать.

– Вы всегда меня игнорируете, будто меня и нет вовсе! – яростно говорил он. – Я вам нужен, только тогда, когда вам надо что-то отнести, принести, за кем-то сходить или же выполнить какую-нибудь другую грязную работу, которую вам просто лень делать! Что бы я ни говорил, вы меня никогда не хотите слышать! Отвечаете: «Давай потом поговорим!», «Это все не интересно!», «Вчерашний век!» – и так далее! А затем еще и анекдоты сочиняете про меня, мол, я такой орангутанг с антилопой в заднице!

– Да это было еще в девятом классе... – вставил Апостол, желая оправдаться.

– Какая разница! – тут же выкрикнул юноша, наставив оружие на кучерявого. – А шутка про Айболита в анусе, а?! Что я вам такого сделал?!

Судя по тому, как Архитектором овладела бесконтрольная тряска и истерика, казалось, что он вот-вот в кого-нибудь выпустит пулю.

– Я ведь тоже чего-то могу! – продолжал он, брызжа слюной.

Архитектор нацелил пистолет на девушек, которые, как ему казалось, все эти годы и вовсе никогда не смотрели в его сторону. И девушки хором взвыли, а их хрупкие сердца вновь забились в тревоге.

– Так... Тихо-тихо... – осторожно заговорил Алкаш. – Просто скажи, чего ты хочешь...

– А! – обливаясь холодным потом и слезами, воскликнул белобрысый молодой человек. – Наконец-то спросили, чего же все-таки я хочу! А хочу я... – Он, слегка призадумавшись, сделал паузу. – Да я не знаю, чего я хочу! Просто хочу, чтобы меня уважали! Неужели это так сложно?!

– Мы тебя уважаем, – промолвил Алкаш, пытаясь смягчить ситуацию. – Просто положи пистолет, хорошо?

– Шурик, – неожиданно обратившись к тому, кто обеими руками крепко сжимал оружие, произнес Артем, торопливо поднявшись на ноги прямо перед его лицом. – Архитектор, дружище, это же я! Тема! Помнишь меня? – Он произносил слова так, будто разговаривал с маленьким ребенком или же с больным на голову человеком, осознав, что их одноклассник попросту находится в минутном бреду от всего этого стресса. – Помнишь нашу любимую шутку еще с первого класса? – продолжал он. – «А» и «Б» сидели на трубе. «А» упала, «Б» пропала. Что осталось на трубе?

Артем медленно положил свои руки на руки товарища, осторожно их опуская, чтобы тот успокоился и отпустил оружие.

– «И»... Осталась буква «И»... – тихо ответил Архитектор, с ужасом в глазах заметив пистолет в своих дрожащих ладонях, начиная приходить в себя и осознавать, что же именно он на горячую голову чуть было не совершил.

И как только он расслабил пальцы, Аист, находившийся прямо у его ног, мгновенно выхватил оружие. А Артем, убедившись, что опасности больше нет, несильно шлепнул одноклассника по лицу, чтобы тот окончательно отрезвел от дурманящих его разум эмоций.

– Пистолет стоял на предохранителе, – с целью всех успокоить, с явным облегчением вздохнул Аист, разглядывая холодный предмет, способный в одно мгновение умертвить человека.

А Архитектор, услышав эти слова, осознал, что он даже с оружием в руках, имея власть и внимание, чуть было не потерпел фиаско из-за какого-то там крошечного предохранителя. Он, вытирая слезы рукавом, медленно присел на грязный бетон и поник головой. Артем же расположился рядом, не спуская с товарища глаз, дабы подобных ситуаций более не возникало.

– С меня хватит! – громко стуча зубами от переизбытка адреналина в крови, в сильном стрессе выкрикнула Ася. – Я так больше не могу! Я всего этого не вынесу!..

И девушки, сидящие возле нее, принялись успокаивать подругу, но остановить истерику было непросто.

– Ну так что? – заговорил Алкаш, понимая, что больше нельзя терять ни минуты, ибо бездействием они никогда ничего не решат. – Кто же все-таки пойдет?

И судя по его интонации, было ясно, что, несмотря на всю его решительность и энтузиазм, он лично идти в лес побаивался, а посему искренне желал, чтобы кто-то другой вызвался добровольцем.

– Я, – прошептал Андрей, неуверенно приподняв руку вверх, подобно школьнику, желающему попытать удачу. – Я могу пойти.

– Но... Но почему? Это же опасно? – взволнованно проговорила Настя, прекрасно понимая, что тот назад уже может никогда не вернуться.

– А потому, что мне нечего терять, – холодно ответил он, вспоминая свою возлюбленную Анжелу, от которой уже несколько месяцев не было ни единого письма. С мыслями о ней он поднялся на ноги и отряхнул свой дорогущий праздничный пиджак и брюки, всем своим видом давая понять, что он хоть прямо сейчас готов идти на расстрел.

– Но... – тихо застонали девчонки, не особо желая его отпускать, ведь этот юноша им всегда был симпатичен.

Однако Андрей уже сделал свой выбор и был готов отправиться в любую минуту, к тому же переполненное черными тучами небо над холодным ангаром уже начало светлеть. Он еще на недавних школьных экзаменах понял смысл выражения «перед смертью не надышаться», и поэтому хотел покончить со всем этим как можно скорее независимо от того, какой будет результат.

– Оружие возьмешь? – поинтересовался Аист, протянув храбрецу тот самый пистолет, который он несколько минут назад выхватил у Архитектора.

Андрей не ответил, а только отрешенно покачал головой.

– Я тоже пойду! – внезапно раздался голос Аллигатора.

С этими словами крупный здоровяк приподнялся с грязного пола и гордо задрал свой подбородок, демонстрируя всем то, что он здесь является старшим. Однако на самом же деле, самым старшим по возрасту среди ребят был Артист, ибо из-за его физических недостатков он пошел в школу на год позже обычного возраста.

– Будьте осторожны! – сказал им Артем.

– Потом расскажите все, что видели! – промолвил Алкаш.

И когда Аллигатор приблизился к Андрею и взглядом дал понять, что им уже пора выходить, так как небо над головой светлело, он к своему удивлению заметил, что никто из этих сидящих возле раскаленной бочки подростков на него-то и вовсе не смотрит, будто им было абсолютно безразлично: вернется ли этот юноша с похода в неизвестность живым или нет. И тогда он резко повернулся к абитуриентам, глазами отыскал светловолосую девушку, находящуюся в самом центре этой компании, и своим громким голосом произнес:

– Невеста, знай! Все эти годы я был от тебя без ума! И хотя мы с тобой почти никогда не разговаривали... не общались, да и вообще... Ты была единственной, кто мне был небезразличен!

Невеста, не зная, что ей на все это вообще можно ответить, от неожиданности подобного признания стала смущенно смотреть по сторонам, глядя на своих не менее удивленных подруг.

– Я не знаю, что там, – продолжил Аллигатор, через плечо указав пальцем в сторону гор, видневшихся через открытые двери ангара, – и не знаю, вернусь ли я оттуда... но я хочу, чтобы ты знала... я тебя безумно люблю... и всегда любил!

Понимая, что ей все-таки надо что-то ответить, ибо на нее уже давно молча смотрит весь ее класс, девушка хорошо осознавая, что у нее с этим пареньком ни в коем случае не может быть никаких отношений, ведь она была красавицей, а он, мягко говоря, являлся непривлекательным толстяком, приподняла на него свои огромные голубые глаза и, дабы не давать ему никаких ложных надежд, холодно прошептала одно единственное слово:

– Иди!

Аллигатор растерянно поник головой, понимая, что он ей абсолютно безразличен. И через мгновение он уже торопливо развернулся, чтобы более не видеть привлекательного облика Невесты, приблизился к ящикам с оружием и своей здоровенной рукой достал оттуда тяжелый автомат, тем самым давая понять, что скорее всего назад уже не вернется.

Спешной походкой крупный молодой человек вышел за пределы холодного ангара и, игнорируя все на свете, направился на юг. Андрею даже пришлось его догонять.

Солнце всходило, но из-за толстого слоя темно-серых облаков складывалось такое впечатление, будто ночь все еще продолжалась. Капли дождя по-прежнему моросили, нагоняя неопределенность и какую-то неоднозначную тоску. Ветер с каждой минутой усиливался. Утро было прохладным, и рассвет близился нескоро.

Двое парней, отважившихся пойти на разведку, не оглядываясь уверенно шагали через темный неизвестный лес, где, как им казалось, никогда не ступала нога человека. Местность была настолько заросшей и непроходимой, что, если в этих краях и были когда-то люди, то это было так давно, что никого из них уже наверняка не было в живых. Тонкие, колючие ветки непрерывно били по лицам молодых юношей, оставляя на их румяных щеках легкие царапины. Аллигатор, которого совсем не волновало то, что он наступал на грязную, сырую землю своими сандалиями, изнашивая их и пачкая свои носки, все это время держал оружие наготове, постоянно целясь им то в одну сторону, то в другую на тот случай, если они окажутся в лесу не одни. Неуловимый и параноидальный страх перед неизвестностью не покидал его ни на минуту. А Андрей же, наоборот, старался избегать грязной земли и многочисленных луж, дабы не портить свою дорогую обувь, следуя за здоровяком так, будто уже заранее знал, что они никого здесь не встретят.

Как долго и как далеко они брели во тьму сквозь утренний туман по бесшумному лесу, в котором, как им показалось, не было ни зверей, ни даже птиц, парни и понятия не имели, ибо не вели никаких отсчетов. Они даже не были уверены в том, что вообще шли в нужном направлении. Однако, поскольку никому из них терять уже было нечего, ребята продолжали идти вперед, никуда не сворачивая. И очень скоро они сами того не заметили, как вышли из этого темного и пугающего своим спокойствием и однообразием леса, полного колючих веток и едких комаров, и оказались на каком-то тихом пустыре, где в нескольких километрах возвышался небольшой холм, на котором виднелось нечто, построенное человеком.

– Вот оно! – проговорил Аллигатор, желая как можно быстрее приблизиться к этому объекту и расстрелять всех тех террористов, которые предположительно там находились.

– Что это? – скептически спросил Андрей, пытаясь разглядеть отдаленное строение.

– Не знаю! – ответил тот. – Какое-то здание...

Здоровяк пригнул голову и осторожно помчался в сторону холма, на котором действительно располагалось какое-то старое, заброшенное, полуразваленное, бетонное здание с выбитыми стеклами. На полпути найдя небольшое углубление в земле, Аллигатор мгновенно запрыгнул туда, стараясь держать голову как можно ниже, дабы оставаться незамеченным для тех, кто мог пребывать наверху. Андрей же, шаг за шагом следующий за своим товарищем, тоже пытался не привлекать к себе внимание, и все же он был более спокойным ко всему происходящему. Ему казалось, что никто и никогда не будет скрываться в таком старом и заброшенном доме, расположенном посреди огромного пустыря на самом видном месте.

– Ну так что? – промолвил Аллигатор, лежа на сырой земле и глядя на квадратное, бетонное, трехэтажное строение у линии горизонта. – Что будем делать?

– А мне-то откуда знать? – возмущенно проговорил тот, брезгливо взмахнув руками, демонстрируя то, что, спустившись в это подобие окопа, он все-таки испачкал в грязи свой дорогой костюм. – Думаю, мы уже увидели все, что нам надо было, если, конечно, адмирал говорил об этом объекте. – Андрей сделал паузу, изучая местность. – Идти сюда было не так уж и далеко. Сколько мы шли?

– Не знаю. Где-то около часа...

– Главное было пробраться через лес. А здесь-то на открытом пространстве уж точно никто не заблудится. – Он выглянул из ямы, посмотрев на одинокое здание. – Вот только я очень сомневаюсь, что в этом домике кто-то есть. Слишком уж здесь тихо.

– Согласен, – ответил Аллигатор, начав медленно подниматься из углубления в земле, продолжая держать оружие наготове. – Надеюсь, там найдется что-нибудь пожевать! – усмехнулся он, оглянувшись на Андрея. – А то я с голодухи сейчас с ума сойду потихоньку.

– Ага, – улыбнувшись ему в ответ, начал Андрей, – я бы тоже сейчас чего-нибудь съел...

И не успев договорить начатое предложение до конца, юноша увидел в окне третьего этажа бетонного строения легкую вспышку света, блеснувшую в мгновение ока в сопровождении отдаленного хлопка. В ту же секунду прозвучал тихий свист, как будто что-то очень крошечное, но невообразимо быстрое пронеслось в метре от Андрея.

Не сразу разумев, что это вообще могло быть, паренек, грязно ругнувшись, приклонил голову. Когда эхо от неожиданного шума затихло, Андрей, посмотрев на Аллигатора, который всегда шел впереди, а сейчас почему-то оказался сзади, резко побледнел и затаил дыхание, не зная, о чем и думать.

Здоровяк неподвижно лежал на спине с дырой в груди, откуда фонтаном лилась теплая кровь, пачкая темно-красным цветом как всю его одежду, так и мокрую почву серой земли. Все это казалось сюрреалистичным и ненастоящим, но на самом же деле это было бескомпромиссной действительностью, в которую Андрей поверил не сразу. С испуганным криком подбежав к раненому, юноша, игнорируя тот факт, что снайпер, подстреливший Аллигатора, мог также выпустить пулю и ему в затылок, стал пытаться понять, как можно было вообще помочь своему другу в подобной ситуации. И недолго думая, он, не переставая произносить бесконечные слова проклятия в адрес небесам, торопливо скинул с себя дорогой пиджак, более не боясь его испортить, и попытался им остановить сильное кровотечение. Но с подобной раной, которая, судя по всему, оказалась сквозной, ибо Андрей зажимал в одном месте, а кровь продолжала сочиться откуда-то еще, все эти действие были бесполезны.

– Держись! – растерянно закричал он, глядя по сторонам, не зная, что делать, боясь поверить, что все это действительно происходит. – Держись! Держись, блин! Скажи: чем мне тебе помочь?! Друг... Брат... не закрывай глаза! Аллигатор, мать твою... Альберт, ты меня слышишь?! Слышишь?..

Но тот молчал, периодически закатывая глаза от боли, хрипло дыша и скрипя зубами.

– Вот, сволочь! Не закрывай глаза! Не закрывай, тебе говорю!..

Андрей, измазав руки в красной жидкости, продолжал осуществлять безнадежные попытки остановить сильное кровотечение. Но уже очень скоро у здоровяка кровь пошла изо рта, и он на мгновение приоткрыл свои всеотражающие глаза, резко схватил товарища за руку и, делая свой предсмертный вздох, глядя в бескрайнее серое небо, тихо прошептал:

– Андрей, друг мой, все хорошо! Я хотел с вами встретить рассвет, но так уж вышло, что мы встречаем мой закат...

– Чего?.. – уже начал тот, но Аллигатор расслабил свои крепкие пальцы и, продолжая смотреть в никуда, замер без движения, более не дыша и не демонстрируя никаких признаков жизни.

А Андрей в этот короткий миг увидел, как из уст его товарища вышел полузаметный пар, бесследно растворившись в воздухе.

Наступил миг тишины, и повеяло дыханием смерти.

– Нет... нет! – закричал юноша, сильно ударяя друга по груди и лицу, надеясь, что тот еще сможет проснуться. – Очнись! Очнись, скотина! – повторял он, не желая мириться с тем фактом, что Аллигатор только что был убит и что ничего изменить уже было нельзя. – Почему?! Черт тебя дери! Ты не можешь так просто взять и откинуться! Помнишь, ты в своей песне говорил: «Слава России! Слава Андрею Азарову! Мы жили вместе и сдохнем в один день... под градусом!»

Абитуриент уткнулся в грудь своего друга и пустился в слезы, но Альберт этих слез уже не увидел.

Солнце всходило по ту сторону туч, и дул прохладный горный ветер, нагоняя неопределенность, страх и бесконечную горечь.

Понимая, что бездыханное тело скоро начнет остывать, ибо кровь из сквозной раны перестала сочиться, молодой человек в ужасе медленно отполз от мертвого товарища и, не желая его так просто здесь оставлять посреди пустыря, стал взволнованно искать глазами какое-нибудь место, где бы он смог его по-человечески похоронить. Но куда бы Андрей ни бросал свой взгляд, почва везде была мокрой и почти непригодной для того, чтобы он мог так просто вырыть яму. И все же в нескольких метрах юноша, который был в парадных брюках и белой заляпанной кровью и грязью выходной рубашке, игнорируя все на свете и даже то, что тот снайпер в отдаленном сером здании мог по-прежнему за ним наблюдать, принялся голыми руками, ибо больше было нечем, рыть своему близкому другу, которого он знал с семи лет, место для его последнего пристанища.

Сырая и едкая земля попадала под ногти, но Андрей, лицом которого к тому времени уже овладело неоднозначное хладнокровие и непоколебимость, притом что слезы продолжали течь по его бледным щекам, ни на минуту не останавливался. Он небрежно разбрасывал землю вокруг себя. И когда он все же вырыл неглубокую, но достаточно широкую яму для того, чтобы туда поместилось тело убитого товарища, молодой человек приблизился к покинувшему этот мир Аллигатору и себе на плечи взгромоздил его здоровенное расслабленное туловище, которое совсем недавно не могли поднять четверо хорошо натренированных мужчин.

Пронеся его на себе небольшое, но все же значительное расстояние, Андрей аккуратно уложил товарища в яму, сложив ему руки на груди, после чего тут же принялся засыпать его землей, стараясь это делать как можно быстрее, дабы не мучить себя этим зрелищем, но при этом очень уважительно, ведь он прощался с другом навсегда.

Когда мертвое тело наконец-то исчезло под слоем леденящей земли, Андрей взял тяжелый автомат, что Альберт принес с собой, и в качестве надгробного камня с яростью воткнул в сырую почву это орудие смерти дулом вниз. А перед тем как покинуть тихий пустырь, он без каких-либо эмоций на своем бледном лице посмотрел на окно серого здания, откуда и раздался выстрел, зная, что снайпер все это видит.

Примерно через полтора часа после этих событий Андрей, уставший и отрешенный, неторопливо вернулся в ангар к своим одноклассникам. Но никто сразу даже и не заметил его возвращения, ибо молодежь к тому времени всерьез разругалась между собой из-за того, что Толик, Арам и Анзор продолжали настаивать на своем нежелании исполнять данный им адмиралом приказ идти на поиски террориста.

Они все также собирались нанести удар российской армии, закинувшей их сюда, игнорируя все, что им по этому поводу говорили сверстники. Парни даже начали готовить самодельную взрывчатку из оставленных здесь солдатами гранат. И именно это-то больше всего и разозлило Алкаша, а посему он закрыл тот темно-зеленый ящик с оружием и, усевшись на него, запретил вытаскивать оттуда какие-либо боеприпасы без его разрешения, что и послужило главной причиной для конфликта, так как команда Толика не признавала власть того, кто сам себя провозгласил лидером. И в конце концов молодые люди в ангаре разделились на два лагеря: на так называемое большинство, а точнее на тех, кто был согласен подчиниться приказу адмирала, и на меньшинство, то есть тех троих, кто был решительно настроен пойти против заданной системы. Была, конечно, еще и третья сторона, а точнее сторона тех, кто воздерживался и кто был в чем-то не уверен, но их, разумеется, приписывали к большинству, ведь, если кто-то молчит, то выбор делают за него.

Вся эта вражда началась именно тогда, когда Анзор захотел найти в тех ящиках чего-нибудь еще, что бы они смогли использовать для создания своего самодельного взрывчатого вещества, но Алкаш перегородил ему своим телом дорогу. А это и повлекло за собой уже давно назревающую между ними драку. Анзор был очень резким парнем и бил своего неприятеля довольно-таки сильно, однако он не желал его калечить, а посему сдерживал себя, тогда как Алкаш, который был в не менее хорошей физической форме, махал руками, не задумываясь о последствиях. И в минуту, когда их уже разнимали мальчишки, тот, что возомнил себя главным, все-таки заехал недругу ногой по лицу, разбив ему висок, тем самым давая понять, что он ни в коем случае не уступит тем, кто, по его мнению, являлся врагом его страны.

Однако весь этот конфликт мгновенно ушел на второй план в то самое мгновение, когда Алиса увидела незаметно вошедшего в ангар паренька, чьи руки были по локоть испачканы в сырой земле и чья некогда белая рубашка была полностью заляпана пугающими темно-красными пятнами запекшейся крови.

– Андрей? – взвыла она, увидев его лишенные каких-либо эмоций глаза. – Что? Что там? Что случилось? Ты ранен?

Как только она назвала его имя, все остальные ребята тоже стали оглядываться, после чего тут же принялись не без удивления изучать его шокирующий вид, расспрашивая юношу обо всем, что с ним произошло в течение этих нескольких часов. Но тот не отвечал ни на один из вопросов, продолжая отрешенно смотреть на своих сверстников, понимая, что, если они отправятся к тому зданию на холме, то никто из них уже не вернется живым.

– Что? Что ты видел? – голосил Алкаш. – Что удалось узнать?

– Откуда на тебе кровь? – спрашивал Артист.

– Вы их нашли? Вы видели террористов? – интересовались остальные. – Как далеко идти? Что там?

Андрей же, сильно сморщив лицо, закрыл своими грязными ладонями глаза, дабы не видеть всех этих наивных ребят, стараясь не слушать их вопросы, ибо одна только мысль об ответе на них приводила его в ужас. Но вскоре прозвучал тот вопрос, который он был просто не в силах проигнорировать.

– А почему ты один? Где Аллигатор? – осторожно спросила Невеста, которая, как выяснилось, после того, в чем ей совсем недавно признались, была единственной из всех присутствующих, кто заметила отсутствие того крупного юноши, с которым Андрей пошел в разведку.

– Он умер... – тихо ответил тот, кто в эту минуту был в центре внимания.

– Что-что? – ребята начали переспрашивать, не совсем расслышав его слова.

– Он умер! – с яростным криком повторил Андрей. – Погиб! Его прострелили прямо сюда... в сердце! – Он ударил себя в грудь. – Вы это хотели услышать, мать вашу?!

Молодежь, не зная о чем и думать, мгновенно притихла, молча переглядываясь между собой, ощущая всепронизывающий ужас и колючий холод в ногах.

– Думаете, чья это кровь на мне, а?! – все также несдержанно выкрикивая своим одноклассникам, продолжил юноша, начав нервно ходить туда-сюда по ангару. – Думаете, это все игрушки?! Пистолетики, гранаты... Пиф-паф! Его убили прямо на моих глазах! Да нас всех расстреляют, если мы туда пойдем!

– Но мы обязаны туда пойти! – воскликнул Андреев, резко схватив своего тезку за окровавленный воротник. – И уж тем более после того, что они сделали с Аллигатором! Даже если нас и убьют, мы должны это сделать... должны отомстить!

– Мы никому ничего не должны! – яростно ответил тот. – Ты не знаешь, какого это было...

– Какая разница?! Мы на войне!

Они кричали друг другу в лицо, нервно выхаркивая слюни, пребывая друг от друга на расстоянии нескольких сантиметров.

– К черту эту войну! – продолжал Андрей. – Я не хочу воевать!

– У тебя нет выбора! – отвечал его тезка. – Ни у кого из нас его нет! Либо мы их будем мочить, либо нас будут...

– И вообще... – неожиданно в разговор вступил Алкаш, пытаясь разобраться в ситуации. – А откуда нам знать, что Аллигатора убили? Может быть, это ты сам его пристрелил или скинул куда-нибудь с обрыва, а теперь нам тут заливаешь... а? Ты же болгарин... от вас, предателей, никогда не знаешь, чего ожидать.

– А причем тут это? – мгновенно возмутилась Алиса, поскольку ее бабушка тоже была болгарских кровей.

– Как это причем? – удивился Алкаш, с недоверием глядя на Андрея. – Мы этих болгар от турок спасали? Спасали! А они в первой мировой против нас выступали и во второй были на стороне Гитлера! Как им теперь после этого доверять?

Андрей, о котором шла речь, переполняясь невыносимой яростью, оттолкнул от себя тезку и уже хотел заехать кулаком по подбородку Алкаша, но не успел, ибо это уже сделал крупный юноша по прозвищу Аист.

– Заткнись! – грозно сказал он тому, кто от удара грубо повалился на испачканный в масле бетон. – Все заткнитесь! Неужели вы не понимаете, что человек погиб?!

В этот момент Алкаш уже хотел подняться на ноги и дать сдачи, но, глядя снизу вверх на того, кто ударил его по лицу, передумал, так как хорошо осознавал, что ему один на один с этим здоровяком никогда не справиться.

– Давайте лучше помолчим и помянем друга! – настойчиво продолжил Аист.

– Да было б чем его помянуть, – вставил Апостол.

– Обыкновенным молчанием, идиоты! – хрипло ответила Альбина. И ребята, соглашаясь с этим предложением, мгновенно перестали кричать и задавать бессмысленные вопросы. Все медленно присели на холодный бетон и, молча глядя друг на друга, принялись осознавать собственную смертность.

Минута молчания длилась долго.

Когда же она подошла к концу, Ася, понимая, что, возможно, она тоже очень скоро умрет, повернулась к своей лучшей подруге и тихо заговорила:

– Насть, мне надо тебе кое в чем признаться. Помнишь, я рассказывала тебе, что... – Она немного засмущалась и призадумалась, пытаясь правильнее подобрать слова. – В общем... хочу, чтобы ты знала, что я никогда не была с парнем. Я их даже голыми никогда не видела. Ну разве что на картинках. – Она виновато опустила глаза. – Прости, что обманывала!

– Что-что? – тут же удивилась та, не зная, что на все это можно ответить, возмущенно глядя по сторонам. – Но... но зачем? Зачем ты тогда всех нас дурила?

– Я просто хотела, чтобы ты меня уважала, восхищалась мной и...

– Уважала? – недовольно взвыла Настя, начиная потихоньку ненавидеть свою лучшую подругу. – А зачем ты тогда всем говорила, что женщина не леди, если не умеет делать минет, и что...

– Кстати это правда! – неожиданно вставил сидящий рядом Аристотель, невольно услышав их разговор. – Женщина от леди отличается только умением делать ми...

– Заткнись, дебил! – возмутилась та, после чего вновь повернувшись к Асе, продолжила свою мысль: – Зачем ты тогда говорила, что все должны брать с тебя пример, быть игривыми и доступными, как ты выражалась, сучками? А те дуры, что еще с мужиком не побывали, те вообще овечки позорные. Твои слова! Зачем все это надо было? – На ее лице вновь образовались слезы. – Зачем ты тогда меня под того урода тридцатилетнего подложила? Говорила, мол, опыту мне надо набираться, дабы тебе соответствовать, тогда как сама оказываешься такой же овцой! Знаешь, каким он был козлом? Извращенец, блин... – Настя резко приподнялась на ноги, брезгливо отряхивая свое платье. – А я ведь тебя считала лучшей подругой! Зачем тебе это все было нужным?

– Не знаю! – Ася выкрикнула ей в ответ. – Мне казалось это забавным, интересным. Вы мне верили, задавали вопросы. Мне самой хотелось все испробовать, но... – Она замолчала.

– Но что? Хотелось... но только после нас, изучив наши реакции? А сама не отваживалась, да? Или, может, не хотел тебя никто?

– Это не так!

– Ненавижу тебя! – в ярости закричала Настя, после чего немедля отдалилась от нее, подойдя к Андрею, рассказывающему парням все, что он видел, отправившись на изучение территории.

А Ася тем временем, сидя со слезами на глазах, заметив, что на нее с такой же ненавистью смотрит и Арина, недолго думая, приподнялась на ноги и, громко ударяя каблучками белой праздничной обуви о бетон, гордо зашагала в обратный конец ангара, где Толик, Анзор и Арам пытались из подручных средств что-то смастерить.

– Привет, – она осторожно обратилась к Араму. – Что делаешь?

– Да вот... – начал тот, указывая на две небольшие пластмассовые бочки, – делаем взрывчатку. Как видишь, раскручиваем гранаты, высыпаем порох. Потом зальем все это дело бензином...

– Бензина нет, – промолвил Толик, положив на землю какую-то старую канистру. – Нашелся только керосин, что нам только на руку, и немного масла. Сейчас Анзор притащит уголь. Достать бы еще вазелина, торфа или какого-нибудь навоза.

– Вазелин у адмирала найдем! – Арам улыбнулся. – Он как-никак поимел каждого из нас. А навоз... вон у ребят в штанах поищи.

– Да нет, – задумчиво ответил тот. – Нам минеральное удобрение нужно. Иначе, увы...

С этими словами паренек со спичкой в зубах перелистал вытащенный из портфеля Андрея учебник по химии и вновь принялся прогуливаться по помещению, деловито изучая каждый ящик и бочку в поисках чего-нибудь такого, что могло бы улучшить их самодельную взрывчатку.

– Да... – глядя Толику вслед, продолжил Арам, разговаривая с Асей, – складывается такое впечатление, что этот алхимик учился в школе на пятерки только для того, чтобы уметь изготавливать бомбы в любом месте и из любых веществ, ибо все это, – он вновь указал на заполненные каким-то зельем бочки, – мы сделали почти с нуля. Использовали только готовое вещество гранат, которое, как говорит Толик, на самом деле не дает никакого разрушительного эффекта да и радиус поражения минимальный. А наша же смесь теоретически уже способна разнести здесь пол-ангара. К тому же мы сюда еще гвоздей накидаем, а, возможно, даже и пуль, что при взрыве будут разлетаться с осколками. В общем, если хоть одна из этих бочек рванет, то мало не покажется!

– Ясненько, – мгновенно ответила Ася такой интонацией, будто она и вовсе не слушала все эти слова касательно того, что эти парни только что изготовили нечто, способное в одно мгновение убить каждого, кто был поблизости. – Арам, – тихо продолжила она, – вообще-то я бы хотела с тобой поговорить.

– Да говори уже!

– Наедине! – добавила она.

Молодой человек удивленно посмотрел через плечо на свою одноклассницу, не совсем понимая, о чем именно ему с ней можно было говорить в этот час и уж тем более наедине, осторожно положил на пол разобранную гранату и неторопливо последовал за Асей, которая уже направилась к небольшой дверце, расположенной в боковой части ангара.

Оказавшись по ту сторону стены под открытым серым небом, где их никто не видел, девушка молча облокотилась спиной к грязной стене, а Арам, до сих пор не понимая, к чему все это ведет, настойчиво спросил:

– Чего тебе?

Она не ответила, а только приставила руку к его обветренным губам, тем самым давая понять, что не желает слышать никаких разговоров, после чего очень робко и медленно оголила свои изящные плечи, начав второй рукой плавно задирать давно испачканное в ржавчине некогда белое пышное платье.

А парень, удивленно глядя на все это, не зная, как ему реагировать, ибо совсем недавно получил от этой самой девушки довольно унизительную оплеуху, замер на месте, боясь к ней прикоснуться. И тогда Ася сама схватила юношу за руку и положила его ладонь себе на грудь, желая, чтобы с этого момента он начал действовать самостоятельно. Переполняясь адреналином, Арам, осознавая, что пора уже что-то предпринять, так как момент может уйти, не теряя более ни секунды, прижался к девушке, начав целовать ее пухленькие губки, пытаясь под ее платьем нащупать нижнее белье, дабы его поскорее снять. А Ася тем временем также на ощупь уже принялась расстегивать тугой ремень и ширинку этого молодого человека, руками чувствуя нечто твердеющее по ту сторону его брюк. Когда же он наконец-то снял с нее розоватые трусики, а она обнажила его половой орган, подростки, игнорируя моросящий дождь и мелких насекомых, бегающих по ним в эти минуты, прямо у ржавой стены принялись осуществлять слияние своих юных тел воедино, пытаясь получить как можно больше каких-либо ощущений от ранее незнакомого им процесса, прекрасно понимая, что второго шанса все это испытать у них может более никогда и не быть.

На протяжении всего акта у Аси безостановочно текли слезы то ли оттого, что она продолжала думать о смерти, то ли оттого, что она уже начала считать себя мертвой, ибо, кроме бросающего в дрожь волнения и дискомфорта первого проникновения, она ничего не чувствовала. Да и Арам в течение этих минут думал о чем-то своем, понимая, насколько же все-таки примитивно, мгновенно и ничтожно человеческое существование. Ведь несмотря на всю палитру отношений между людьми и все разнообразие эмоций, в конце концов-то, если убрать в сторону навязываемые обществом предрассудки, все так или иначе сводится к трем основным инстинктам: к обыкновенному страху, голоду и сексуальному вожделению.

И когда наступил момент семяизвержения молодой человек в очередной раз посмотрел девушке в глаза и твердо убедился в том, что он не питает к ней никаких чувств. И все-таки ему совсем не хотелось выпускать ее из своих крепких рук, ибо она была неописуемо мягким, нежным и теплым созданием в этом холодном и пугающем окружении.

Однако, как только весь этот процесс подошел к концу, Ася, получив то, чего хотела, уже сама оттолкнула от себя Арама и, натянув обратно трусы на бедра, не произнеся ни единого слова, вернулась в ангар, оставив удивленного паренька одного под дождем.

Через несколько минут он тоже зашел в помещение. Никуда не спеша, Арам приблизился к сидящему на бетоне Артисту, и, осторожно присев слева от него, тихо прошептал:

– Знаешь, дружище, а ведь ты был прав.

Парень в белом удивленно посмотрел на Арама, не совсем понимая, о чем вообще тот завел речь.

– Мы так страстно желаем заниматься сексом, ибо просто-напросто боимся умирать, – вспоминая разговор с выпускного вечера, продолжил юноша, ставший мужчиной минуту назад. – Да и Аллигатор не солгал... – Он с грустью опустил глаза. – Секс – это действительно очень переоцененное явление.

– Но ты же говорил... – осторожно начал Артист, осознавая, что его собеседник только что впервые испытал близость с девушкой, несмотря на все слухи, которые ходили по их школе.

– Я много чего говорил, – ответил он. – Но испробовал только сейчас. – Арам притих, виновато глядя на холодный залитый маслом бетон под ногами. – Знаешь, сразу, как мы тут оказались, я много размышлял о тех словах, что ты сказал на выпускном, и прихожу к выводу, что ты был прав практически во всем... возможно даже того и не осознавая. Ты ведь также упомянул про боль и голод, правда слегка в ином контексте, а ведь, по сути, если, как вы выражались, отбросить все предрассудки, то все, что человеком действительно движет в нашем мире, – это голод, похоть и страх.

– Эти константы движут не только нами, но и всеми другими животными, у которых есть мозг, да и, наверное, теми, у которых его нет, – ответил Артист. – Страх, голод и сексуальное вожделение – эти три фундаментальных инстинкта самосохранения. А все остальные чувства, такие как любопытство, гордость, смирение, высокомерие... да я могу этот список человеческой глупости продолжать вечно... все это не что иное, как способ утоления четвертого, важного, но несомненно вторичного чувства, которое я называю обыкновенной скукой. – Артист с грустью в глазах усмехнулся. – Я уверен, что и мы здесь по этой же самой причине. Кому-то стало скучно, и он в качестве забавы и утоления своего тщеславия попросту взял и развязал войну, в которой сам, говоря о страхе, конечно же боится участвовать, а посему воюем за него мы.

Услышав это, Арам, соглашаясь с каждым словом и понимая, что ему уже давно пора возвращаться к той недоделанной взрывчатке, которую они изготавливали с Анзором и Толиком, поднялся на ноги и лениво зашагал в противоположную часть помещения.

– Погоди! – неожиданно заговорила Арина, обращаясь к Андрееву, который, выслушав подробный доклад своего тезки о том разваленном здании на холме, готовил план атаки, рисуя в своей старой тетрадке какие-то понятные только ему одному стрелочки. – Вы хотите сказать, что мы тоже должны будем пойти? – Под словом «мы» Арина подразумевала представительниц женского пола.

– Так точно! – холодно ответил он.

– Судя по тому, что рассказал Андрей, – Аристотель начал медленно разъяснять девушкам ситуацию, – там огромный пустырь. А главная цель расположена высоко на холме, откуда наверняка все видно. Пока мы будем туда добираться, нас всех перестреляют, как утят на охоте. К тому же, эти террористы нас будут ждать, ибо уже... – Он с грустью посмотрел на Андрея, молча сидящего в стороне. – В общем, они уже знают, что мы где-то рядом. И посему Алкаш говорит, что для того, чтобы до того здания вообще дойти, надо подбираться с двух разных сторон одновременно, так как такая стратегия может сбить их с толку... отвлечь. Я надеюсь. А следовательно, нам нужны все здесь присутствующие: и мальчики, и девочки, и даже Альбина, и те трое! – Он указал пальцем на команду Толика. – К тому же оставаться здесь так и так нельзя будет...

– Да? – вставила Алиса, – Но как же мы пойдем? Ты посмотри на наши платья! – Девушка в очередной раз продемонстрировала свой пышный наряд. – С этим подолом и шага не сделать! А вы хотите, чтобы мы пошли в этом в лес...

– А что ты предлагаешь? – недовольно выкрикнул Алкаш.

– Не знаю! – ответила та. – Нам надо, как минимум, для всего этого переодеться.

– Было б во что! – мгновенно вставил Артем. – Неужели ты думаешь, что нам удобно в этих фраках?

– Ну... вы по крайней мере можете снять с себя пиджаки и расстегнуть рубашки, – продолжила девушка. – А у нас так под этими платьями вообще ничего нет.

– Ха! Это радует! – пошутил Апостол и подмигнул однокласснице.

– Блин, я чувствую себя невестой какой-то, – добавила Алиса. – Так... Извини, Королева-дева, но мне еще рано выходить замуж... и уж тем более за Англию. К тому же я никогда не любила картошку и рыбу, так что, белые платья, adieu!

С этими словами девушка начала руками рвать с себя праздничный наряд, укорачивая длинный подол, оголяя свои стройные ножки, одетые в изящные туфельки, тем самым делая свою одежду более комфортной.

– Вообще-то белые свадебные платья вошли в моду не от Елизаветы, а от Виктории, – подметила Альбина.

– Victoria-Victoria! Да, победа бы нам сейчас не помешала, – мантрой проговорил Аристотель, аккуратно разглядывая заряженный автомат.

Увидев, как Алиса рвет свой наряд, другие девчонки тоже начали искать способ сделать свои пышные одежды чуть более подвижными и удобными, уже давно не задумываясь о каком-то там внешнем виде.

– Дай помогу! – сказала Настя, глядя на Александру, нерешающуюся портить свой красивый выпускной наряд.

– Не надо! – тут же вырвалось из ее уст. – Не хочу я рвать эти платья! Не хочу переодеваться! Не хочу идти ни на какую войну! И вообще у меня сегодня новолуние...

Услышав это, парни переглянулись.

– Чего-чего у нее? – шепнул Аристотель, криво глядя на Апостола.

– Красный день календаря, – ответил тот, незаметно улыбнувшись, вспоминая школьные дни, ибо это была самая лучшая отговорка для всех девушек, желающих прогуливать урок физической культуры, однако сегодня это им никак не могло помочь.

– А я вот тоже не хочу переодеваться! – гордо заговорил Артист, поднявшись на ноги, демонстрируя свой кристально-белый фрак. – Уж если и идти в бой помирать, то только в парадном... только в белом!

– Или в траурно-черном! – с грустью промолвил Артем, намекая на костюмы остальных парней, пиджаки и брюки которых были черными.

– Во многих культурах, наоборот, белый является цветом траура, – продолжил Артист, – впрочем, как и для меня. И даже если бы было во что переодеваться, я все равно бы остался именно в том, в чем одет сейчас!

– Почему? – Алиса удивленно посмотрела на Артиста.

– Да потому что самураи земли Акиты перед каждым боем втирали себе в волосы ладан по той простой причине, что, если их убьют и их головы станут трофеями противника, то по крайней мере они даже после смерти будут выглядеть и благоухать достойно!

– И что это значит? – подняв брови поинтересовался Апостол, не совсем понимая, к чему и зачем все это было сказано.

– А это значит то, – вместо Артиста ответил Андреев, – что, если нам суждено принять смерть, то мы должны встретить ее с честью!

– С какой такой честью? – взвыла Невеста со слезами на щеках, тоже не решаясь рвать свое платье. – В смерти нет никакой чести или достоинства! Думаете, Альберт погиб с честью?

– А разве нет? – злобно выкрикнул Алкаш, нервно заряжая и перепроверяя многочисленные автоматы, приводя их в боевое состояние. – Он сам вызвался, сам пошел в этот лес! Он был с оружием в руках! И он делал благородное дело! – У Алкаша тоже глаза наполнились слезами. – Не убили бы его, убили б Андрея или кого-нибудь другого, кто пошел бы вместо Аллигатора, если бы он не вызвался! Но пошел именно он! И погиб он во имя всех нас! Разве в этом нет чести?

– Я не знаю!.. – крикнула девушка, закрыв глаза руками. – Почему все это происходит?! Почему мы вообще должны воевать?!

Абитуриенты замолчали, до сих пор отказываясь верить, что их близкий знакомый действительно умер насильственной смертью и что им всем тоже через несколько часов предстоит отправиться в бой, в котором, как им казалось, не было ни смыла, ни какой-либо логики. И в этот самый так неожиданно возникший момент тишины раздался голос, который молодые люди ожидали услышать менее всего, так как за все это время данная девушка не произносила ни единого слова и вообще вела себя так, будто ее здесь и вовсе не было:

– Не знаю, как вы, а я в такие игры не играю! – с сильным и грубым акцентом проговорила Аномин, после чего тут же подхватила с пола тот самый пистолет, которым некогда угрожал Архитектор, и, подставив леденящее дуло к своему левому виску, спустила тяжелый курок.

Раздался громкий выстрел, и темно-красные брызги в миг испачкали белые платья сидящих рядом девушек.

Не сразу осознав, что же именно произошло, все с ужасом в глазах оглянулись на шум и увидели неподвижно лежащую посреди ангара Аномин с обезображенным от пулевого ранения лицом. Все кругом было залито кровью, которая продолжала сочиться из отверстия, где была отчетливо видна раздробленная черепная коробка и пробитый насквозь головной мозг.

Эхо от оглушительного выстрела продолжало кружить по ангару, и каждый из присутствующих, глядя на все это, хотел кричать от всеобъемлющего ужаса, но не мог, ибо голос застывал где-то глубоко в горле и не вырывался наружу. Тяжелый холод мгновенно заседал в их ногах, делая молодых людей неподвижными. И хотя данное зрелище было самым отвратительным и шокирующим, что им когда-либо приходилось видеть, никто из них все же не мог отвести от Аномин своих огромных и неморгающих глаз, осознавая, что скорее всего и они сегодня превратятся в такой же безжизненный труп, остывающая кровь которого теплой лужицей разливалась по шероховатому бетону.

– З-з-зачем? – после довольно длительного и неуютного молчания дрожащим голосом тихо заговорил Аристотель, повалившись на колени, продолжая взирать на ту, которая мгновения назад еще жила, дышала, имела мысли и мечты, а сейчас превратилась в обезображенный и пугающий труп. – Зачем она это сделала?

– Я... я не знаю! – в ответ начала проговаривать Настя, которую больше всего запачкало кровью, ибо она сидела к Аномин ближе всех. – Она просто взяла пистолет и... и... я не знаю... я не знаю, что произошло! Зачем она это сделала?

– Мы ее ни в чем не обвиняем! – прошептал Артем, пытаясь успокоить дрожащих в ужасе девушек. – Она сделала свой выбор...

– Как же так можно было? – вырвалось из уст Альбины. – Принять такой грех на душу...

– Грех на эту вашу «душу» возьмем мы, если подчинимся приказу адмирала и пойдем в бой убивать тех, кого даже в лицо не знаем! – возмутился Артист.

– Но мы должны это сделать! – выкрикнул Андреев. – Неужели ты не понимаешь, что, если нас не убьют эти террористы, то убьют наши же!

– Зачем? Зачем она это сделала? – повторяли девушки, прижимаясь друг к другу, со слезами на глазах пытаясь успокоить самих себя, руками вытирая со своих лиц кровь их одноклассницы, тем самым пачкаясь еще больше. – Почему? За что?

– Почему?! – с яростью в глазах удивился Аист, который чувствовал долю своей вины в случившимся, ибо это он оставил пистолет на том месте, откуда Аномин его подобрала. – Хотите знать почему?! – Он резко повернулся ко всем этим девушкам и недовольно указал на них пальцем. – Это вы виноваты! Вспомните свое отношение к Аномин! Вы постоянно подсмеивались над ней, а по возможности даже избегали с ней какого-либо контакта, игнорировали! И все это только из-за того, что она плохо говорила по-русски и не была какой-то красавицей! Вы сами мне не раз говорили, что, мол, она вас бесит своими постоянными вопросами не в тему, и лучше бы ее вообще не было! Что ж, получите! – Он злобно указал на ее окровавленный труп. – А ведь ей тоже хотелось общения и внимания как со стороны сверстниц, так и с нашей стороны... А мы, признаться, тоже не лучше! И неудивительно, что она всегда ощущала себя чужой и непонятой! Ни друзей, ни товарищей...

– Но мы же не знали... не знали, что так получится! – выкрикнула Арина.

– Никто из нас не знал! – проголосил здоровяк.

– И что теперь делать?

Ребята стали искать глазами Андрея, который, как выяснилось, сидел в самом углу ангара, не желая ни с кем разговаривать.

И когда Андрей заметил, что все смотрят на него, будто на некоего специалиста по избавлению от трупов, он, не веря своим глазам по поводу того, что все действительно ждут от него совета, наигранно развел руками и язвительно ответил:

– А я-то откуда знаю! – Парень резко поднялся на ноги. – Ее теперь уж надо либо сжечь, либо закопать... либо, мать вашу, оттрахать, пока не остыла! Используйте воображение, черт бы вас побрал!

Он нервно подошел к коробке с баночками, в которых хранились красно-белые пилюли и, схватив одну из банок, тут же приступил заглатывать таблетки, не зная меры, надеясь, что они действительно, как говорил Алкаш, способны опьянить рассудок и избавить его от бросающих в невыносимую дрожь эмоций.

– Фу ты, блин... – неожиданно ругнулся Апостол, осторожно приблизившись к обезображенному трупу в белом платье. – Она, кажись-таки, еще и обделалась...

– Когда сам сдохнешь, твое тело и не такое сделает, – ему в ответ неодобрительно прохрипел Артем.

– Заткнитесь! – с непрекращающимся потоком слез, закрывая уши руками, в истерике закричала Невеста, не желая более слушать этих мальчишек. – Проявите уважение! Она человек!

– Самоубийцы не заслуживают уважения! – злобно продолжил Апостол. – Ей прямая дорога в ад!

– А мы, по-твоему, где? – сплюнул Андреев.

– Какой еще на хрен ад? – возмутилась Алиса. – Она буддисткой была.

– Тем более... ад! – добавил кучерявый. – Некрещеным там самое место.

– Да замолчите уже! – взвыла и Альбина. – Вы посмотрите на себя! В кого вы превращаетесь?..

– Они от нас этого и добиваются, – прошептал Артист, подняв палец вверх, говоря про военных. – Они хотят, чтобы мы умерли... хотят... чтобы мы здесь поубивали друг друга.

– Тестируют какое-нибудь психологическое оружие? – задумчиво предположила Алиса.

– А это вполне вероятно, – вставил Аристотель.

– Блин, идиоты! Хватит нести чушь! И без вас тошно!.. – Алкаш возмутился.

Аист в этот момент осторожно подполз к Аномин и, не боясь запачкаться в крови, медленно опустил ей веки, дабы она более не смотрела на него своим опустошенным и леденящим взглядом. Он подал Аристотелю легкий жест рукой, означающий то, что ему, возможно, потребуется помощь вынести тело из ангара. Но Аисту стал помогать не только один Аристотель, но и Артем и даже Архитектор.

Они на счет «три» подняли и понесли одноклассницу ногами вперед очень аккуратно и почтительно, при этом старались вынести ее за пределы помещения как можно скорее, чтобы Аномин больше не видели остальные девчонки, которые и без того были шокированы всем произошедшим с ними за эти несколько часов. Но все получилось не так гладко, как парни того хотели, ибо прямо на выходе из ангара Аристотель споткнулся о криво лежачий камень, из-за чего тело мертвой девушки выскользнуло из его рук. Другие ребята, не ожидая, что произойдет такой резкий дисбаланс, тоже не удержали ее. И она с громким и очень тупым хлопком рухнула на холодный пол, сильно ударившись головой об бетон, из-за чего ее и без того раздробленная черепная коробка издала приглушенный и очень неприятный хруст, и кровь вновь полилась из пулевого отверстия.

Девушки от увиденного мгновенно взвыли в отвращении еще громче, чем прежде, а слабонервных так даже вытошнило от этой картины.

– Так, все! С меня хватит! – яростно проговорил Толик, наблюдая за этой картиной с противоположного конца помещения. – Я более не намерен это терпеть!

Он, вытащив спичку изо рта и не теряя более ни секунды, торопливо перекинул себе ремешок автомата через плечо, после чего схватил одну из тех тяжеленных взрывчаток, которую они смастерили с Арамом и Анзором, и, покинув ангар, молча направился на северо-запад.

А те двое парней, которые разделяли его идею по поводу того, чтобы нанести удар по солдатам, что привели их сюда, мгновенно последовали за своим лидером, тоже прихватив с собой огнестрельное оружие и ту вторую созданную ими бомбу, неся ее очень осторожно, дабы не выронить из рук. И хотя Арам и Анзор, в отличие от Толика, не до конца были уверенны в том, что у них получится затеянное, не говоря уже о том, что они вообще дойдут до намеченной цели, так как даже не знали точного направления, они все-таки отправились в путь за своим одноклассником, искренне веря, что поступают правильно.

Молодые люди делали очень торопливые шаги, пробираясь через незнакомые леса, направляясь в неизвестность, стараясь держаться заданному маршруту, никуда не сворачивая, дабы не сбиться пути. И как только тот ржавый и заброшенный ангар скрылся за спинами воинственно настроенной троицы, ребята осознали, что им надо бы идти еще быстрее, ибо день уже близился к полудню, а они хотели осуществить затеянное до того, как их одноклассникам придется начинать поход на юг. Парни надеялись на то, что, если им удастся, как они выражались, взорвать к чертям собачьим базу российских солдат и пристрелить того адмирала, то их сверстникам-то и вовсе не придется никуда идти. И хотя все это звучало очень хорошо и просто, каждый из этой троицы прекрасно осознавал, что скорее всего у них ничего не получится и назад они уже не вернутся. Размышляя над этим, им конечно же становилось грустно, но вовсе не из-за того, что они ощущали приближающуюся смерть, а оттого, что они так неожиданно ушли, ни с кем даже не попрощавшись.

Небо над их головами рисовалось темно-серым и почти черным из-за густых облаков и туч. Солнца видно не было, однако несмотря на все это, было уже довольно-таки светло. Дождь продолжал моросить холодными капельками, и с каждой минутой становилось все более ветрено. Но троих отчаянных юношей это не останавливало. И они продолжали свой, как им казалось, героический поход сквозь неизвестные леса и горную местность, шаг за шагом проваливаясь в грязи на целый дециметр.

Молодые люди даже понятия не имели, куда вообще держали путь, и держали ли они его в том направлении, в котором и планировали идти. А из-за того, что вечное светило скрывалось под непроглядной дымкой серых облаков, даже Анзор не мог точно определить где находился юг, а где север. Но после часа непрерывной ходьбы сквозь неприятный лес и влажный туман, Арам, периодически глядя на свои уже давно испорченные парадные туфли, совсем не предназначенные для данной местности, случайно заметил под собой следы некоего транспортного средства.

– Ребята! – с азартом в глазах проговорил он, пытаясь понять направление, в котором двигался этот грузовой автомобиль, оставивший видные отметены на сырой земле. – Судя по всему, мы идем в нужном направлении. И надеюсь, что мы уже близко.

– Да, – проговорил Толик, тоже заметив полосы под ногами. – Блин, а я уже начал думать, что все это безнадежно.

И не успел он договорить, как парни услышали какой-то неожиданный щелчок, раздавшийся за их спинами. В незнакомом лесу им слышалось множество различных пугающих звуков, но этот звук явно не предвещал ничего хорошего.

Оглянувшись, они увидели, как сквозь туман к ним медленно вышел зловещий силуэт незнакомого им человека в военной форме, сливающейся своим цветом с окружающей его листвой.

– Вы... Вы что т-тут... делаете? – заикаясь выкрикнул он, нацелив на юношей тяжелый автомат, держа палец на спусковом крючке. – Вы те ребята, привезенные сюда для спецзадания? – уже более уверенно продолжил он. – Вам нельзя здесь находиться! Бросайте оружие и возвращайтесь туда, где вам положено быть!

По его бегающим в разные стороны глазам было отчетливо видно, что этот патрулирующий территорию военнослужащий вовсе не был готов ко встречи с кем-либо в этом лесу.

Юноши молча переглянулись между собой и, осознавая свой проигрыш, неохотно стали опускать их самодельные взрывчатки на землю. А держащий их на прицеле солдат, не сводя с них глаз, достал с пояса рацию, дабы доложить базе о возникшей перед ним ситуации. Но Толик, понимая, что, если этот человек в форме свяжется со своим командованием, тогда молодые люди действительно потерпят поражение, а посему, осторожно положив небольшой бочонок со взрывчаткой на мокрую траву, он, найдя подходящий момент, резко выхватил оружие, висящее у него на плече, и, особо даже не целясь, спустил курок.

Прогремела короткая череда оглушительных выстрелов, и безликий солдат тут же повалился с ног, грубо расплескав своим телом мокрую грязь.

– Ты... Ты убил его... – тихим, дрожащим голосом заговорил Анзор, медленно осознавая, что же именно произошло за эти мгновения, боясь поверить, что все это с ним происходит наяву.

– А что еще мне было делать? – тяжело дыша, злобно ответил Толик, продолжая держать оружие наготове. – Мы с вами уже давно не в школе, где надо оправдываться перед взрослыми, если вас поймали за руку. Здесь надо выживать! Либо они нас, либо мы их! Это закон джунглей, где – вместо клыков и когтей – бюрократия и пули!

– Перед какими еще взрослыми?! – пытаясь отдышаться от неожиданности произошедшего, продолжил Анзор. – Да ты посмотри на него! Он, мать твою, наш ровесник! Ему лет восемнадцать не больше...

Толик протер глаза грязным рукавом праздничной рубашки и увидел, что этот бритоголовый солдатик в помятой военной кепке, из-под которой торчали большие розовые уши, в действительности мало чем отличался от его одноклассников да и его самого. Он был таким же напуганным юношей, которому в приказном порядке выдали в руки оружие и сказали «иди воюй и защищай родину!»

– Да какая разница, сколько ему лет! – недовольно прохрипел Толик, стараясь и вовсе не думать о том, что он только что воистину убил человека. – На войне нет ни молодых, ни старых. Есть только живые и мертвые. Ты на чьей стороне?

Анзор не ответил, а только проглотил слюну, понимая, что с Толиком шутки плохи. Но через несколько секунд опомнившись он уже сам обхватил оружие и посмотрел по сторонам, удостоверившись, что вокруг них в лесу более никого не было, понимая, что громкие выстрелы могли отчетливо услышать в радиусе километра.

– Что ж... – с облегчением выдохнув, заговорил и Арам. – По крайней мере, мы теперь знаем, что мы здесь не одни и что следуем в нужном направлении. Их база должна быть близко. Вы это... заберите у него автомат и... как ее... мать ее... рацию!

Анзор с брезгливостью и отвращением приблизился к лежащему и истекающему кровью молодому человеку и сделал то, о чем его попросил одноклассник. И как только рация уже была изъята, ему показалось, что покойник слегка пошевелился.

– Черт, блин! – возмутился юноша, отпрыгнув от мертвеца. – Он все еще дергается! Он что... жив?

– Что? Не знаю, – не менее озадаченно ответил Толик. – Возможно, это рефлексы, как у мертвого паука или курицы.

– Блин, страшно! – испуганно добавил Анзор, после чего в очередной раз бросил свой взгляд на окровавленного военнослужащего, но на сей раз тот уже точно не демонстрировал никаких признаков жизни. – Черт, как мы вообще до этого докатились? Я до сегодняшнего дня ни разу даже мертвецов не видел... разве что в кино, блин.

Повисла тишина. Ребята посмотрели на озадаченного Анзора, не зная, что ему ответить.

– Да что мы вообще делаем?! – продолжил он. – Каких-то три придурка против целой армии. Идем по какому-то, блин, лесу... хрен знает где. Как так получилось? Да что вообще с нами творится?!

– Ты хочешь вернуться к остальным? – тихо спросил Толик, взглядом давая понять, что не будет его осуждать, если тот даст задний ход.

– Нет, – ответил Анзор. – Я не хочу назад. Просто... блин, да как вы не понимаете? Мы только что убили человека! Реально убили... человека! Я... я так не могу просто. Сперва Аномин, теперь это... Аллигатор. Почему именно нам все это приходится видеть? Почему мы?

– Если бы я знал ответ, я бы не стал его утаивать, – холодно ответил Толик, глядя на убитого им солдата. – Но я не знаю ответа. Да что я говорю?! Я и вопроса-то не знаю! Да и мне все равно. Я делаю то, что должен.

– Так, ладно... Идемте! – взволнованно сказал Арам, ясно давая понять, что им нельзя здесь долго задерживаться.

Юноши подобрали с земли пластмассовые бочки с самодельным взрывчатым веществом и, не теряя более ни минуты, продолжили свой путь сквозь неизведанный и зловещий лес.

Они шли молча, стараясь даже не смотреть друг на друга, так как любые слова и взгляды только в очередной раз навевали им мысли сомнения по поводу того, что они делали. Тревога и страх не покидали их ни на мгновение. Ребята сознавали, что совершают акт явного безумия, сравнимый только с актом самоубийства, однако они все равно продолжали идти к поставленной цели, зная, что она уже вот-вот где-то рядом.

Подростки шагали не по найденной ими дороге, а параллельно ей, прячась в листве, чтобы не быть замеченными, как в прошлый раз, понимая, что дорога охраняется. Однако как бы они ни старались оставаться в тени, по рации, которую Толик с легкостью настроил на нужную частоту, уже сообщили про выстрелы, а вскоре и про найденное на дороге тело солдата.

Когда минуло еще минут двадцать, парни стали слышать какие-то постоянные шумы, источник которых был совсем близко. И вскоре вглядевшись в густой туман, юноши прямо за высоким холмом отчетливо увидели некую огражденную колючей проволокой территорию, над которой отчетливо висел российский триколор. Сначала ребята даже подумали, что это граница, но уже очень скоро распознали, что данная территория была не такой уж и большой.

Перед их взором показалось несколько обшарпанных казарм, металлические гаражи, откуда выезжали военные автомобили, старое хорошо охраняемое здание, которое, судя по всему, использовалось, как арсенал, несколько недавно покрашенных ангаров, находящихся в другом конце территории, и длинная взлетная полоса, уходящая далеко на запад. Но самым важным было то, что парни, пребывающие на холме, в самом центре этого периметра смогли увидеть увенчанное высокой антенной здание военного штаба, возле которого и был припаркован тот черный бронированный лимузин, который им сегодня уже выпало несчастие видеть.

– Мы на месте! – с энтузиазмом воскликнул Толик, упав животом на мокрую траву, вглядываясь в даль, не веря, что они все-таки дошли до базы, которой могло-то и вовсе не существовать. – Что ж, а прибор-то не солгал. Мы действительно их нашли, – добавил он ухмыляясь.

– Ну? И какие планы? – озадаченно спросил Арам, тоже повалившись на сырую землю, чтобы держать голову как можно ниже.

– Планы? – хитро повторил Толик, игриво подмигнув ребятам. – Разнести здесь все к чертовой бабушке!

– Это будет непросто! – прошептал Анзор, разглядывая бесчисленное количество солдат, охраняющих территорию.

– Ну... – начал лидер троицы, желая подбодрить своего друга, – вы же понимаете, что наша задача не выиграть войну. Мы ее проиграли с самого начала. Наша задача – просто нанести неприятелю как можно больше ущерба...

– Дабы проиграть с достоинством! – резко вставил Арам, схватившись за свой автомат, перепроверив его на наличие пуль в обойме.

– Да уж, – прохрипел Анзор. – Знали бы они, выдавая нам оружие, что оно будет нацелено против них же самих!

– У каждого действия есть свое противодействие! Так уж устроен этот мир, – тяжело вздыхая, сказал Толик, вглядываясь в туман. – И мы им это докажем, дабы они усомнились в своей безнаказанности. Принцип талиона! К тому же, – он неожиданно улыбнулся, – как говорил мой отец, какой стол – такой и стул!

Парни не сразу разумели смысл этих слов, но когда все же поняли, в чем шутка, уже были не в силах сдерживать улыбки. А Арам так даже в голос засмеялся, но через мгновение затих, опасаясь, что их здесь могут услышать.

– Значит так... – после недолгой паузы продолжил молодой человек со спичкой в зубах. – У нас две взрывчатки, а значит, и две цели. Если верить учебникам химии, то одна такая бомбежка способна разнести полздания. – Он аккуратно похлопал по тем небольшим пластмассовым бочкам, что они принесли с собой. – Так что заодно и проверим: не лжет ли нам министерство образования.

– Черт, – его резко перебил Арам, – вот ты говоришь... и я уже жалею, что не относился к химии серьезно. Да и вообще, я что-то не припоминаю, чтобы в наших учебниках писали про изготовление каких-то там взрывчатых веществ. Про этиловый спирт – было дело, а все остальное...

– В учебниках об этом конечно же не пишут... ну, в смысле, прям уж так открыто, черным по белому, – ответил Толик. – Однако там приводятся формулы, по которым, если ты разбираешься в предмете, можешь и сам догадаться, что с чем надо смешивать и примерно в каких пропорциях. Открывая книгу, каждый видит там только то, чего хочет видеть. Ты видел спирт, ибо тебя это волновало, а я видел немножко иное.

– Да, – добавил Анзор, хитро посмотрев на Арама. – И просто надо после уроков задавать учителям действительно интересующие тебя вопросы. Только тогда сможешь чему-то научиться.

– Верно, – подтвердил Толик. – Ибо учитель, каким бы хорошим наставником он ни был, просто не способен научить другого человека чему-либо. Человек способен только сам научиться! А учителя это так... путеводители, которые просто указывают дорогу, которая не обязательно является верной. Все-таки они опираются исключительно на свои знания и на свой личный опыт. – Он сделал легкую паузу, продолжая изучать глазами территорию военной базы. – Так что, если ты сам не научишься, тебя никто никогда не сможет ничему научить.

От этих слов Арам притих и опустил глаза, начиная понимать, что он даже за свою эту короткую жизнь уже успел пропустить тысячи различных и интересных вещей, которые предоставлялись ему почти каждый день и которыми он так легко разбрасывался, не осознавая их важности, попросту, игнорируя их по причине своей глупости, невнимательности, высокомерия, тщеславия и простого ощущения того, что, как ему казалось, у него все еще впереди. И тогда он понял, что между такими понятиями как «не додали» и «не взял» существует огромная разница.

– Да... – шепотом проговорил Арам, глядя на военных. – Альбина была права с самого начала. Мы действительно в аду.

– Я пойду к их главному зданию... один! – тихо продолжил Толик. – Постараюсь встретиться с адмиралом и образумить его пулей в лоб. А вы идите туда налево и рваните бомбу в арсенале! Оставим их без оружия! Если взрыв будет достаточно сильным, то он заденет и вон те гаражи.

– А как мы будем к ним подбираться? – осторожно спросил Анзор, уже зная ответ наперед.

– Пока нас не заметят, будем идти тихо.

– А если заметят? – поинтересовался Арам.

– Побежим, роняя кал! – с решительной улыбкой ответил Толик и, понимая, что медлить бессмысленно, взял в руки изготовленную им взрывчатку и торопливо помчался к решетке огражденной территории, стараясь идти как можно тише и незаметнее.

Арам уже хотел побежать за ним, но Анзор его на мгновение задержал, неожиданно засмеявшись без причины каким-то безумным смехом, крепко сжимая автомат в руках.

– Ты чего? – с легким испугом и недопониманием спросил Арам, глядя на своего товарища, который, как казалось, начал сходить с ума, на что тот мгновенно ответил:

– Видели бы это наши отцы! Армянин и азербайджанец идут в бой плечом к плечу!

От услышанного у Арама тоже появилась улыбка на лице. И они, глядя друг другу в глаза, дружественно обменялись крепким рукопожатием, после чего тут же с двух сторон обхватили тяжелый бочонок со взрывчатым веществом и незамедлительно последовали за своим одноклассником.

Приблизившись к решетке, которая оказалась очень ржавой и тонкой, Толик без труда умудрился сломать ее одним ударом ноги. Для того чтобы под оградой можно было проползти, юноши выгнули проволоку, и уже через несколько секунд оказались на территории российской военной базы. Они и поверить не могли, что им это удастся настолько легко и быстро. Но понимая, что оставаться незамеченными они долго не смогут, ребята молча переглянулись, мысленно прощаясь друг с другом, и мигом разбежались в разные стороны.

Арам с Анзором помчались к складу с оружием, который находился достаточно близко от них, а Толик рванул сквозь опускающийся туман к зданию штаба, где он надеялся встретиться с ответственными за всю эту операцию.

И не успел он пройти и десяти метров, как уже услышал громкий вой отдаленной сирены, по-видимому, означающий то, что на территорию военного объекта кто-то проник. Вслед за сиреной со стороны арсенала стал раздаваться пугающий лай собак, но Толик продолжал незаметно пробираться к поставленной цели, понимая, что другого шанса осуществить затеянное у него уже никогда не будет.

Оттуда, куда направились его товарищи, стали слышаться и бросающие в дрожь выстрелы, и паренек со спичкой в зубах мог только догадываться, кто и в кого стрелял и насколько удачно. С каждым услышанным выстрелом, который эхом отдавался в его голове, юноша мысленно ругал себя за то, что не пошел с ними, а выбрал себе другой маршрут. Блестящая слеза появилась на его щеке, но и это не останавливало молодого человека, а, совсем даже наоборот, только давало ему еще больше мотивации для решительных действий.

Сквозь густеющий туман он видел, как кругом бежали переполошившиеся солдаты, направляясь к звукам непредвиденной перестрелки, которая продолжалась, как казалось Толику, довольно долго, из-за чего в нем ни на мгновение не угасала надежда на то, что не все еще потеряно. И поскольку все военнослужащие были отвлеченны чрезвычайным положением у склада с оружием, молодой человек пробегал по территории, приближаясь к зданию штаба так, будто и вовсе был невидимым. И если бы не неудобная, пластмассовая бочка со взрывчатым веществом, которую он был вынужден тащить на руках, то он бы уже давно добежал до цели.

И хотя все шло очень гладко, Толик для осторожности все равно прятался за расставленными по периметру ящиками, канистрами, военными автомобилями и прочими предметами, которые встречались на его пути. Однако вскоре он дошел до места, через которое пройти незамеченным было практически невозможно, так как там, несмотря на перестрелку, разразившуюся в сотне метрах, безликие солдаты так и продолжали сторожить территорию.

Но неожиданно для всех, помимо череды автоматных выстрелов, прогремел и оглушительно громкий взрыв, поднявший алым пламенем здание арсенала в небо.

Увидев подобное, и эти солдаты посмели оставить свои посты, помчавшись к темно-красному свету, так ярко сочившемуся через толстый слой серого тумана, из-за которого было очень трудно разглядеть, что же именно там произошло.

Став свидетелем пугающей картины, Толик, который сразу осознал причину пожара, удивленно посмотрел на свою бочку, ибо до этого момента и предположить не мог, что его смесь окажется настолько разрушительной.

– Однако! – прохрипел он самому себе.

И в момент, когда прозвучал этот взрыв, заставивший землю содрогнуться, длительная перестрелка наконец-то затихла.

А молодой человек, приблизившийся к бетонному зданию военного штаба, тут же осознал, параллельно ощутив это и всем своим телом, что и ему уже с минуты на минуту предстоит встретить смерть.

Как бы ему того ни хотелось, он все-таки не стал идти напролом через парадный вход с автоматом в руках, подобно его любимым героям из фильмов, а последовал хитрому плану, по которому пять лет назад шел его отец, пытаясь уничтожить здание Большого Кремлевского дворца, незаметно заложив в подвалах помещения несколько сотен килограмм взрывчатки. А посему, торопливо обойдя военное здание, которое Толик уже бесцеремонно намеревался взорвать со всеми, кто был внутри, он приблизился к старой, заросшей зеленью, ржавой двери. Было видно, что этим проходом давно не пользовались, и, судя по всему, он вел в некий подвал, расположенный прямо под зданием. Дернув за ручку, дверь не открылась. На ней, как оказалось, висел замок. Однако Толика это совсем не смущало. Он сразу вспомнил об отмычке в кармане своих парадных брюк, которой совсем недавно вскрывал школьные кабинеты и шкафчики, и, незамедлительно вытащив этот предмет, отворил тонким крючком дверь и проник в темный подвал помещения, заваленный всяким явно ненужным барахлом.

Недолго думая, а точнее стараясь и вовсе не думать, дабы не вызвать в своей голове мысли сомнения, паренек положил пластмассовый бочонок со взрывоопасной смесью на пыльную полку, где хранилось множество старых бумаг, и аккуратно протянул короткий, самодельный фитиль, созданный из обувного шнурка, который он предварительно обмакнул в керосине. Достав отцовские спички, Толик с грустью в глазах осмотрелся, изучая стены этого грязного и темного подвала, и, понимая, что ему осталось только осуществить последнее действие, дабы завершить начатое, содрогаясь кончиками пальцев вытащил свежую спичку из белого коробка.

Когда юноша уже собирался чиркнуть серой и поджечь тонкий фитиль, в подвал сломя голову вбежало несколько военнослужащих, среди которых, чего Толик совсем не ожидал, был и тот самый адмирал.

– Стой! Руки вверх! – закричали они.

Солдаты, понимая, что этому молодому человеку достаточно сделать один резкий жест рукой для того, чтобы разнести все это помещение в пыль, резко замерли на месте, нацелив на юношу свое пугающее оружие.

– Стоять! – более спокойно заговорил тот единственный человек в военно-морской форме, понимая, что абитуриенту некуда бежать, ибо он окружен, а следовательно, его еще можно было отговорить. – Зачем ты это делаешь? – спросил он, сделав робкий шаг вперед, медленно разведя руками, запрещая своим подчиненным открывать огонь без его ведома.

Но Толик был не из тех, кого можно было так легко сбить с толку, и поэтому испуганно, но при этом очень решительно посмотрев на адмирала, он резко ударил спичкой по боковой части коробка. И в это самое мгновение произошло то, чего он опасался больше всего.

Сера не зажглась.

И тогда, осознавая, что он ни в коем случае не остановится там, где потерпел поражение его отец, Толик в судорогах принялся вновь и вновь бить тонкой палочкой по белому коробку. И с третьего удара, к его неизмеримому счастью, спичка окуталась огнем, но... уже через миг погасла.

Дабы не предоставлять юноше еще одного шанса, безликий солдат, стоявший за спиной адмирала, вопреки данному приказу, все-таки надавил на курок своей винтовки. Прогремел оглушительный хлопок, и Анатолий с кровоточащим отверстием от пулевого ранения между глаз свалился на пол, крепко сжимая в руке затухшую спичку.

Адмирал, посмотрев на все это холодным и оценивающим взглядом, ничего не сказал, а только медленно развернулся и покинул мрачный подвал, выйдя на улицу, где тем временем галопом в разные стороны неслись идентичные мужчины в военных одеждах, пытаясь как можно скорее потушись возникший в арсенале пожар.

– Товарищ генерал-полковник, – по привычке заговорил рядовой солдат, обратившись к адмиралу, глядя на три звезды на его погонах, – мы проверили информацию. Их было только трое.

– Трое, – задумавшись повторил мужчина. – Хорошо. Доставьте их тела по инструкции!

– Так точно! – ответил солдат, отдав честь старшему по званию, после чего тут же скрылся в тумане.

– Эти детишки совсем обнаглели! – неожиданно вставил генерал-лейтенант, незаметно подойдя к адмиралу со спины. – Я знал, что оставлять им оружие было плохой затеей. Я говорил...

И не дав ему закончить мысль, тот, кто был с золотыми погонами, удивленно повернулся к высшему офицеру и с возмущением в интонации проговорил:

– А что же это вы за армия такая, если вас так легко смогли подорвать каких-то трое прыщавых подростков?

Генерал-лейтенант озадаченно опустил глаза, не зная, что на это вообще можно ответить, кроме бессмысленных и нелепых оправданий в свой адрес, после чего сделал глубокий вдох носом, пытаясь втянуть свой живот, чтобы в эти секунды казаться не настолько упитанным. А старший по званию, глядя на все это, недовольно и очень резко сплюнул, в очередной раз выражая свое негодование.

– Товарищ адмирал... – К нему подбежал еще один военнослужащий со взъерошенными волосами, держа какие-то документы в руках. – Ваши абитуриенты только что приступили к выполнению поставленной им спецоперации. Минуту назад они всем составом... за исключением этих троих... покинули ангар и направились к югу.

– И? – Адмирал настойчиво прищурил глаза, глядя на солдата, понимая, что тот явно собирается доложить ему о какой-то проблеме, но боится ее озвучить.

– И-и... из-за возникшего пожара в арсенале, который уже перешел и на ближайшие гаражи... – Он с волнением запнулся, проглотив слюну. – Половина боеприпасов уничтожена, треть транспорта временно выведена из строя.

– Мы не успеем прийти к ним на помощь запланированным ударом с фланга, – заметил генерал-лейтенант. – Мы отправляем абитуриентов на верную смерть. Это будет мясорубка! Бессмысленная... – Он замолк на полуслове.

А адмирал, слушая все это, недовольно поморщил лоб, после чего стал сквозь густой туман наблюдать за тем алым огнем, окутавшим здание арсенала, понимая, что для того чтобы произошло разрушение подобного масштаба, на складе должны были как минимум взорваться все хранившиеся там гранаты. И как только он об этом подумал, прямо перед его глазами вновь блеснул яркий свет со стороны гаража, видимо, из-за того, что огонь поглотил какую-то цистерну с бензином.

– Вот черт! – громко закричали бегущие по территории солдаты. – Тушите! Тушите скорее!

– Детишки, говоришь? – тихо возмутился адмирал, вновь повернувшись к генерал-лейтенанту. – У нас конечно же сохранилась копия того досье на ребят, не так ли?

– Да... Да! Разумеется! – резко выпрямив спину, ответил тот, задрав свой тройной подбородок вверх.

– Принесите! Я хочу взглянуть.

СЛЕДУЮЩИЙ АКТ